Рене Карлино - Милая [litres]

– У Уилла много прекрасных качеств, Дженни. Надеюсь, мы с ним сможем остаться друзьями. Мне очень сильно хочется поладить с ним, но я не сторонница образа жизни, который ведет этот свободный художник. Музыкант, который занимается случайным сексом с самыми разными женщинами. Мне кажется, что это просто вульгарно. Меня восхищают мужчины, полные надежд и планов на будущее.

– У каждого мужчины есть надежды и планы на будущее, и Уилл – не исключение. Ты так мало знаешь о нем, а уже пришла к выводу, что хуже его нет, потому что он играет на гитаре. Мне кажется, это так лицемерно с твоей стороны. Когда я думаю о вульгарности, мне на ум приходит девушка, которая вечер за вечером скучает, поедая дорогие угощения и разговаривая о деньгах со своим богатым бойфрендом, инвестиционным банкиром.

Скрестив руки на груди, я уставилась в пол.

– Почему ты стараешься обидеть меня, Дженни?

– Я стараюсь помочь тебе. Я вижу, что ты бесцельно слоняешься по жизни. – Она обхватила меня руками и долго не отпускала. – Всякий раз, когда я смотрю на тебя, я вижу, как ты страдаешь от потери отца. Я знаю, что ты скорбишь до сих пор. Я понимаю, Уилл напоминает тебе о нем, но я не понимаю, почему это пугает тебя.

Я начала всхлипывать в ее объятиях. Мне нужно было поплакать.

– Ты все поймешь, Миа, и я буду рядом с тобой. Мне кажется, что тебе, возможно, нужно больше узнать о своем отце и о себе самой. – Помолчав, она прошептала: – И об Уилле.

Решимость, с которой Дженни рассуждала о браке, друзьях и карьере, во время нашего недолгого знакомства казалась мне очень опрометчивой, при этом она была уверена во всем. Каждое ее слово было правдой. Я должна узнать больше. Взяв себя в руки, я села у барной стойки лицом к окну. Подошла Марта и принесла мне чай. Она была на кухне, поэтому я знала, что она слышала мой разговор с Дженни.

– Спасибо, Марта.

– Привет, Миа. – Она села рядом со мной, взяла меня за руку, и мы вместе стали смотреть в окно.

– Я так запуталась.

– Тебе двадцать пять лет, и ты недавно потеряла отца. Все приходит с опытом, – мягко сказала она.

– Мое пребывание здесь и та жизнь, которой жил он, так резко отличаются от моей жизни в Анн-Арборе. Отец принимал решения, руководствуясь сердцем, а мама руководствуется разумом, и я чувствую, что больше, чем следовало бы, похожа на маму.

Она помолчала и, прежде чем заговорить, посмотрела прямо вперед.

– Ты должна научить свое сердце и разум дуть в одну дудку… Тогда ты услышишь голос своей души.

Мне потребовалось полсекунды для того, чтобы обдумать эту фразу, но едва осознала ее, чуть не упала со стула. Я всегда ценила доброту Марты, но привыкла считать ее замечания эзотерической чепухой. Взрослея, я начала находить глубокий смысл в том, что она говорит. Марта продолжала пристально смотреть в окно. Заметив, что на ее губах играет легкая улыбка, я проследила за ее взглядом и увидела Уилла, который стоял на другой стороне улицы. Он находился у магазина «Trax», где продавали редкие виниловые пластинки и музыкальные сувениры. Уилл был одет в черные джинсы, как всегда, на ремне с цепочкой для бумажника, и белую майку без рисунка. Засунув руки в карманы, он смотрел вниз, робко разговаривая с женщиной, которой на вид было чуть за тридцать. У нее были короткие черные волосы и стильный наряд; мне она показалась красивой. Вручив Уиллу лист бумаги, она пожала ему руку, он притянул ее к себе и быстро обнял. Когда она ушла, он посмотрел на бумагу, потом развернулся на каблуках и энергично зашагал прочь. Я закатила глаза.

Следующую неделю я чаще всего в одиночестве без дела слонялась по квартире. Четыре дня подряд я ходила в одном и том же наряде. В кафе все смотрели на меня с жалостью, но никто не сказал мне ни слова, если не считать разговоров, имеющих отношение к работе. Мне стало казаться, что я живу одна: на той неделе Уилл пробыл дома не более пяти минут, а Джексон становился все более и более вялым. Приближалась суббота, когда должна была состояться вечеринка в честь помолвки, и, поскольку мы с Робертом встречались по субботам, я подумала, почему бы не взять его с собой. До этого я собиралась поработать и поспать, но Дженни отговорила меня. Она настояла, чтобы я пошла на поэтический вечер, сказав, что торжественный финал завершится выступлением Уилла, который сыграет несколько песен. Могла ли я устоять?

Тот вечер начинался, как обычный вечер поэзии. Когда Уилл вместе с Тайлером вошли в кафе, Тайлер сразу же подошел к стойке, за которой мы стояли вместе с Дженни. Уилл без промедления занял место, сделав вид, что не узнает меня. Где-то на середине чтений пришла группа студенток, они тоже заняли свои места. Девушки хихикали и глазели на него. Потом вошла темноволосая женщина, которую я видела с ним у магазина «Trax». Сев у окна, она развернула стул так, чтобы сидеть лицом к крохотной импровизированной сцене, где девятнадцатилетний юнец декламировал собственное сочинение про всякую ерунду. Заметив ее, Уилл поднял вверх два пальца, показав «знак мира», а потом отвернулся в сторону сцены. Я не знала, что делать, но она явно пришла сюда для того, чтобы увидеть Уилла, как и хихикающие девушки за столиком.