Юрий Поляков - Три позы Казановы

Зато после внезапной смерти Сталина, отравленного недругами, вернулась из лагеря Юдифь Соломоновна, её реабилитировали, восстановили в партии и назначили заместителем директора Музея русского деревянного зодчества. Под строгим присмотром бабушки Натан и Рита выросли, получили образование: брат – финансовое, а сестра – химическое. Ещё студенткой Маргарита вышла замуж за молодого дерзкого дизайнера Фельденгауэра, но ему с такой фамилией стало душно в СССР, ион подал документы на выезд в Израиль. Рита уговорила уехать с ними Юдифь Соломоновну, которая с годами всё больше обижалась на советскую власть, хотя сама же её некогда и устанавливала. Ожидая разрешения, уволились с работы и сидели на вещах два года, уже не надеясь, а потом вдруг под какую-то советско-американскую встречу на высшем уровне их выпустили. Перед отлётом скрытная мать поведала сыну тайну его происхождения, назвав подлинное имя и черносотенный род занятий Фёдора Алферьева.

Абрам Иванович был потрясён, даже взял больничный лист и лежал в постели с высокой температурой, отражавшей его душевное воспаление. Выздоровев и вернувшись к преподаванию, он сильно изменился, стал попивать, позволял себе небывалое ехидство в адрес устоев и даже завёл роман с юной буфетчицей Клавдией Королёвой. Пытаясь сохранить семью, мудрая Анна Натановна на излёте женской востребованности всё-таки однажды увлекла мужа и родила позднего ребёнка, названного, понятно, Фёдором. Однако это не помогло: Абрам Иванович, покинув семью, переехал к Клавдии.

Брошенная женщина от отчаяния столовой ушла в диссидентство, издавала рукописный журнал, перепечатывала на машинке Солженицына, слушала по ночам «Свободу» и распространяла полученные сведения среди коллег на филфаке. В конце концов она связалась с Гельсингфорсской группой и вышла с возмутительными лозунгами на Красную площадь. Получив за антисоветскую пропаганду четыре года и отбыв положенное под Сыктывкаром, Анна Натановна была выслана за границу. Там её как узницу совести приняли с распростёртыми объятиями и поселили на всём готовом в Австрии – милом сувенирном обломке некогда грозной империи.

Порой к ней в Вену из Иерусалима наведывалась с внуками дочь Маргарита Абрамовна, давно разошедшаяся с мужем Фельденгауэром, которому в Израиле тоже оказалось душно, так что фамилия тут явно ни при чём. Сама же Анна Натановна в Землю обетованную слетала лишь однажды-проститься с матерью Юдифью Соломоновной Жуковой (урождённой Гольдман), членом ВКП(б) с 1918 года, похороненной по иудейскому обряду под жёлтыми стенами вечного города. А вот сын её Натан Абрамович никуда из СССР не поехал, остался на родине, хлебнул с избытком государственного антисемитизма, служа на унизительной должности заведующего районным отделением Сбербанка. Зато когда начались шоковые реформы, он взял своё, основав «Буки-банк», куда деньги я вам класть не советую.

Но пора наконец рассказать и о Фёдоре Абрамовиче. Когда Анну Натановну посадили за антисоветскую пропаганду, Абрам Иванович взял мальчика к себе, и его вырастила простая русская женщина Клава Королёва. Дождавшись перестройки, профессор Жуков воодушевился и вернул себе родовую фамилию Алферьевых, но отчество оставил прежнее, чтобы не запутать окончательно коллег и студентов. В «Огоньке» тем временем вышла шумная статья «Черносотенец в Смольном» о его отце, он слегка прославился и даже выступил по телевидению – во «Взгляде» у Влада Листьева. Но в 1991-м произошла катастрофа: Абрам Иванович Алферьев из обеспеченного преподавателя с насыщенной сберкнижкой мгновенно превратился в полунищего. Профессорской зарплаты едва хватало на еду, а книги из библиотеки, собранной ещё отцом, скоро закончились. Продавать было нечего. Самоотверженная Клавдия, чтобы прокормить пожилого мужа и пасынка Федю, пошла на Черкизон – торговать ондатровыми шапками кроличьего происхождения. Жить становилось всё хуже и грустнее. Но тут позвонили из Дворянского собрания: оказалось, в Россию прилетает Леонида Романова с наследником русского престола Георгием и очень хочет, чтобы в Шереметьеве среди прочих встречающих обязательно для протокола были и Рюриковичи.

Накануне Клавдия долго чистила и гладила старенький костюм мужа, запачканный учебным мелом. Хороший галстук, превозмогая гордость, пришлось попросить у богатенького Натана Абрамовича. Старший сын после того, как отец бросил мать ради буфетчицы, прервал с ним всякие отношения, но галстук всё-таки дал – шёлковый, от «Гермеса».