Дэвид Солой - Турбулентность

— Я тебе верю, милая, — сказала Анита.

Она снова взглянула на следы сажи на потолке и на полу и попыталась представить языки пламени, оставившие эти отметины. Часть мебели тоже обгорела и лежала кучей перед домом. Постельное белье тоже висело на улице, чтобы из него выветрился запах дыма. В комнате мало что осталось. На одной стене была картинка с Иисусом, светлокожим мужчиной с длинными шелковистыми волосами и сердцем, сияющим в центре груди розовым светом. На картинке тоже виднелись влажные следы сажи.

— Был просто ужас, — повторила На-лини.

— Значит, он разозлился? — спросила Анита. — Когда увидел дом.

— Он стал кричать на нас, — сказала Налини. — Была глубокая ночь, а он кричал на нас и разбудил всю улицу.

Анита могла это представить. Муж сестры захламил весь дом. Аните всегда было не по себе рядом с ним. Более того, она считала его способным на убийство и боялась за сестру, когда он приезжал домой, что обычно случалось раз в два года. Она кивнула.

— А перебудив всю улицу и перепугав детей и выбросив мебель на улицу, он просто исчез, — сказала Налини. — Я не знаю, куда он пошел. Была еще глубокая ночь. Не знаю, где он спал.

— Это тогда он ударил тебя? — спросила Анита. — Вчера ночью?

— Нет, — сказала Налини, — сегодня утром.

Анита взглянула на племянницу, все еще стоявшую у двери, и подумала, что ей не стоило слышать все это. Она подумала, что, может быть, попробует потом поговорить с ней наедине. Эта молчаливая девушка внушала ей особенную близость и чем-то напоминала саму Аниту в том возрасте. Она хотела помочь ей. Хотела быть уверенной, что у нее получится найти свое место в жизни. И больше всего она хотела дать ей понять, что это возможно.

— Значит, он вернулся утром? — спросила Анита.

— Да.

— И что случилось?

— Сперва он был окей, — сказала Налини. — Что-то поел, позавтракал с нами. Даже отвел детей в школу. Он никогда не видел ее школу, — она кивнула в сторону дочери. — А потом пришел сюда и стал смотреть на обгоревшую мебель. И опять разозлился, пока смотрел на мебель, и говорил, что это моя вина, что она обгорела. Стал кричать на меня, во сколько ему обошелся билет на самолет, чтобы прилететь сюда. Сказал, лакх рупий.

— Да ну, — тихо сказала Анита. — Как-то слишком.

— Так он сказал.

В доме с сине-зелеными крашеными стенами было прохладно. Пол был цементным, и по нему расходилась мозаика трещин и пятен.

— А я сказала, что хочу, чтобы он вернулся и жил с нами, — сказала Налини, глядя в лицо Аните. — Сказала, что одна не справляюсь, поэтому и случился пожар. А он сказал, что думает, что я нарочно устроила пожар, чтобы заставить его вернуться. Я сказала, что никогда бы на такое не пошла, хотя я хочу, чтобы он вернулся. Я сказала, что хочу, чтобы он вернулся и жил здесь. Я сказала, что хочу этого, чтобы он вернулся и жил здесь. А он стал кричать, чтобы я больше этого не говорила. Но я сказала, что хочу этого. Тогда он меня и ударил.

Анита подождала несколько секунд, глядя на опухшую щеку сестры. Она подумала, что ее муж, наверно, завел любовницу в Катаре, поэтому и не намерен возвращаться. Но она не сказала этого. Она наклонилась к сестре совсем близко, так что их носы почти касались, и сказала:

— Сейчас придумали название для такого: «токсичная маскулинность».

Она сказала эти слова по-английски, и Налини не поняла их, так что Анита попыталась подобрать эквивалент на малаяламском.

— Сейчас это так называют. И с этим нельзя мириться, — сказала она. — Тебе так нельзя. Окей?

Налини надулась.

Анита сжала ее руку, но Налини ей не ответила.

— Окей? — повторила Анита.

Она задумалась, что скажут на это подруги Налини, что они ей посоветуют. Вероятно, что-то вроде: «Мужчины такие, так уж они устроены, скоро он опять уедет, зачем его провоцировать, к чему?» Анита выросла среди таких женщин, и Налини была такой же.

— Так что же мне делать? — спросила она.

— Что ж, — сказала Анита, — я думаю, тебе надо уйти от него.

Она сказала это тихо, почти шепотом, помня о племяннице, по-прежнему стоявшей у двери.

Ей придавало уверенности то обстоятельство, что неделю назад она сама закончила проблемные отношения с одним мужчиной. Хотя Радж, который работал в авиакомпании менеджером отдела ИТ, был явно неспособен на физическое насилие. Возможно, только потому, что ему было что терять, в отличие от мужа ее сестры, и еще потому, что у него имелись другие способы утверждать свою власть над людьми. И все же Анита была не в силах представить, чтобы он ударил ее. Она ничего не рассказывала Налини о своем романе, длившемся пять лет. Она считала, что Налини пришла бы в шок. Оттого, что Радж был на двадцать лет старше ее и женат, а кроме того, он был индуистом — все это потрясло бы сестру. Это был для нее другой мир, который она не понимала. Так что Анита никогда не говорила ей об этом.