Дитер Нолль - Киппенберг

Все напряженно ждали моей реакции. Я кивнул, соглашаясь:

— Вы правы, и история с нашим методом подтверждает справедливость ваших слов. Смелое решение давней проблемы синтеза, найденное нашим коллегой Харрой, — это ведь не плановая работа, а случайный результат. И вы, как возможная производственная база, тоже возникли случайно. — Тут я снова вспомнил, как в течение двух лет обманывал Боскова, и торопливо продолжил: — Проблемы, которые вы затронули, носят общий характер, и вряд ли стоит их сейчас обсуждать. Прекрасно понимаю, что должен казаться вам шарлатаном. Но тут нужно учесть, что в нашем случае, когда речь идет о производстве лекарственных средств, путь от лабораторного синтеза до промышленного процесса значительно сокращается. Не только потому, что имеется в виду уже опробованный и разрешенный препарат — за эти два года мы провели все необходимые фармакологические и токсикологические испытания, — но и по другой причине. Когда один метод синтеза заменяется другим, на передний план выступают проблемы, связанные с увеличением масштабов процесса, которые требуют решения главным образом термодинамических и кинетических задач. И поскольку вы сами говорили, что за рамки чистой эмпирики никогда не выходите, просто экспериментируете и импровизируете, позвольте мне немного подробнее обрисовать вам тот путь, которым мы собираемся идти.

Меня слушали не перебивая. Я рассказал, как мог, коротко о том, что методы анализа технологических процессов становятся в настоящее время все более общими и поэтому открывают совершенно новые возможности при разработке технических систем. С помощью научно обоснованных теорий, созданных на базе математики, можно выявить закономерности, которые позволяют при благоприятных обстоятельствах миновать не только отдельные ступени, но и целые этапы в разработке метода. А в нашем случае — это я подчеркнул — обстоятельства особенно благоприятны, поскольку речь идет о сравнительно небольшом увеличении масштаба и довольно простых реакциях, так что с помощью имеющихся у нас средств и знаний мы можем их математически смоделировать и отказаться таким образом от серии длительных опытов.

— Трудности наши, — сказал я, — и трудности очень серьезные…

Тут зазвонил телефон. Папст потянулся к аппарату, стоявшему на его столе, и передал мне трубку со словами:

— Ваш заказ!

— Берлин заказывали? — услышал я. — Говорите!

Затем в трубке раздался голос Боскова, громкий и отчетливый:

— Это вы наконец! Как дела, что слышно?

Я осведомился, в институте ли Юнгман, и попросил позвать его. Босков говорил из лаборатории Хадриана, я слышал голоса, кто-то звал Юнгмана.

— Сейчас подойдет, — сказал Босков. И начал пока рассказывать: — Ну, мой дорогой, Анни…

— Она показала вам вчера вечером мои старые заявки? — перебил я. — Видите, я же говорил ей, что она доставит вам огромную радость!

— Слушайте! — кричал Босков. — Мы еще вчера вечером вскрыли ящики, в них электронно-вычислительная техника, на которую мы в свое время подали заявку и якобы получили от министерства отказ! Электроника на сто пятьдесят тысяч марок, это же… И от нас ее скрыли не случайно, невероятная подлость, просто слов не хватает! Но мы этого дела так не оставим, мой дорогой, будьте спокойны. Здесь вообще еще многое… — Он прервался: — Передаю трубку Юнгману!

— Я у телефона! — закричал Юнгман, тяжело дыша, и я представил себе, как он тянет нижнюю губу. — Мы вам тоже собирались сегодня звонить, потому что выяснили вопрос с сырьем. Тут ничего не меняется, разве что добавляется лактат железа, но в таких незначительных количествах, что трудностей не возникнет! Кроме того… Постойте, что же еще, ах вот, вспомнил! Мы ставим эксперимент точно на один килограмм, потому что Трешке делает нам мешалку. Но лучше и не спрашивайте, что тут творится, стремянки до потолка! Коллега Хадриан считает, что доктор Шнайдер может завтра с раннего утра начинать эксперимент.

— Ну вот, — произнес я, — наконец-то приятная новость! А теперь слушайте внимательно и записывайте. Через два часа жду вашего звонка, больше времени дать ни могу. Первое: японская установка работает на косвенно-контактном нагреве и поэтому будет потреблять энергии до двадцати гигаватт в год. Нет, вы не ослышались, повторяю: два на десять в десятой степени ватт в год; вот именно — сплошное разорение! Во-вторых: то, что мы обсуждали — греть реактор жидким теплоносителем или паром, затраты на отвод конденсационной воды, на защиту от коррозии и тому подобное, — это все уладилось. У них тут достаточно электроэнергии. Оптимально было бы греть реактор индукционными токами, и от вас я хочу — это третье, — чтобы вы сделали оценки, сколько в этом варианте потребуется энергии.