Жужа Д. - Очень страшно и немного стыдно [litres]

Аплодисменты взорвали зал, искренняя речь человека-быка волновала. Люди переговаривались, кто-то даже встал, и только председательница сидела с равнодушным лицом.

– Есть ли еще желающие выступить? Да, пожалуйста. Вот, вам несут микрофон.

Небритый человек с шарфом на шее кивнул:

– Я думаю, всем присутствующим понятно, что мнение нашего профессионального сообщества консолидированно и в целом однозначно. И нужно созвать какой-нибудь круглый стол с приглашением ведущих массмедиа, с приглашением церкви, с приглашением экспертов и тех же журналистов и ответить открыто и публично на все эти вопросы. Мне представляется этот момент чрезвычайно серьезным. Спасибо за внимание.

Небритого перебил чей-то крик:

– Лучшего хранения, чем сейчас, найти невозможно! И нечего больше воду в ступе толочь! Сохранить! Вот наш главный тезис!

Небритый кивнул.

– А я предлагаю завершить совет принятием решения, запротоколировать его, так сказать. Так и написать: “Члены расширенного совета считают невозможным поездку тела на празднование Нового года и поручают председателю совета довести это мнение до сведения народа и начальства!”

В зале все заговорили одновременно. Председательница с мольбой повернулась к дантисту, тот встал, неторопливо подошел к трибуне, отодвинул небритого, широко улыбнулся в зал.

– Я тоже со всеми согласен. Все выступления были профессиональны, точны и безапелляционны. Но как же вы, господа, не поймете? Ей-богу! Это же проще пареной репы. Если вы за это проголосуете, – он выдержал эффектную паузу, – это автоматически означает, что она уйдет вообще! – Тут воцарилась тишина. Лицо дантиста выражало скорбь. – Уйдет навсегда! И это совершенно точно.

Кто-то начал кричать, на него зашикали, и зал стих. Все затравленно смотрели на дантиста. Он поправил платок в кармане пиджака.

– Мы должны сегодня принять меры, которые гарантируют сохранность. Первое, – в зале опять зашумели. – Подождите! Первое – Клинический центр микрохирургии, который, несмотря на собственную скромность, действительно разработал уникальную операцию, и эта уникальная технология, и есть гарантия. Второе – все тщательно продумав, мы вполне можем обеспечить сохранность тела и в дороге, и в гостях. Мы же перевозим тело в капсуле… Ну перестаньте же перебивать! Я же вас не перебивал. Перестаньте! Я имею право так говорить, потому что я вас всех выслушал. Я со всеми согласен, но подумайте о том, о чем я сказал. И третье – мы обязаны осмотреть всю дорогу от дома до места празднования Нового года и посмотреть, нет ли там каких-то опасных моментов. Если они есть – оперативно их устранить. Или исправить всю эту дорогу. Мы уже думали о том, как все это проделать. Но вы кричите – нет! Ничего не готовы принять! И если вы за то, чтобы она ушла, – голосуйте сегодня против.

Председательница добавила:

– Голосуйте, голосуйте.

В зале поднялся невероятный шум. Многие застучали ногами по полу. Среди реплик ясно прозвучала одна:

– Если решение все равно будете принимать вы, то почему вы всех нас пригласили?

Дантист откинул голову назад и тряхнул волосами.

– Я готов пойти под суд! Я этого не боюсь. Опыт говорит о том, что я прав! А вы просто плохо знаете, что происходит!

– И не хотите знать, – поддакнула председательница.

Но дантист не нуждался в ее поддержке.

– Я думаю, что теперь уже высказались все. Предложения прозвучали: одно – голосовать за, второе – против. Какие будут…

В зале опять зашумели. Председательца нахмурила брови.

– Мы собрались сегодня здесь, потому что надеялись вместе с вами рассмотреть предложения, но большинство даже не захотели их выслушать. И сейчас, чтобы прекратить эту безобразную свалку, до которой мы все равно докатились, прошу всех сесть на свои места. Выключите, пожалуйста, весь свет!

В зале стало абсолютно темно, только пунктиром светилась подсветка в проходе. Где-то включился мотор, легко тряхнуло пол, задник сцены раздвинулся, открывая яркий проем, и вместе со светом в зал по вмонтированной в потолок монорельсе вползла огромная капсула. Прозрачная, она сияла лиловым, и в ней, в состоянии относительного покоя, раскинув руки и согнутые в коленях ноги, парила женщина. По шевелению волос было понятно, что тело находится в жидкости. Глаза женщины были закрыты, никаких трубок, обеспечивающих ее дыхание, видно не было, но при этом было совершенно очевидно, что она жива. Белая кожа сияла нежным румянцем, полны и свежи губы, казалось, она может проснуться в любую минуту, но женщина продолжала безмятежно спать. Женщина была настолько совершенна, что казалась искусственной. Капсула поворачивалась вокруг своей оси, и каждый сидящий в зале мог подробно ее рассмотреть. В зале стояла полная тишина, никто не смел шевелиться. Капсула так же медленно въехала обратно, задник закрылся, через несколько секунд затих невидимый мотор и в зале включили свет. Все сидели растерянные, будто сначала им раздали подарки, но тут же отобрали, так и не дав полюбоваться. Председательница встала и, довольная произведенным эффектом, медленно произнесла: