Станислав Стратиев - Время собирать виноград

— Он не только разводит руками. Он и охает. Так как работает он в одном из отделов городского народного совета и имеет доступ к большому начальству, которому ему не всегда есть что сообщить, он сразу принимается охать, как только заходит речь о задачах, которые он должен решать. У Тотева есть записная книжка, где хитроумным способом зафиксированы фамилии тех людей, которым он не звонит, скажем, семь-десять дней, но связь с которыми необходимо поддерживать; даже бухгалтер может ошибиться, но Тотев — никогда! Если он кого навещает, то рассказывает что-нибудь веселое, заранее подготовленное, потом — приятное, тоже предварительно продуманное. Но иногда в беседе наступают паузы, и здесь-то на выручку приходит Матей. Тотев начинает всех просвещать, какой ужасный человек этот Матей. И как они в нем ошиблись! И снова — что-то потешное и трогательное; пока он говорит, присутствующие, особенно дебелые супруги начальников, приходят к выводу, что Тотев — добрая душа, человек неглупый и много переживший, которому каждый обязан помочь. Тотева, как и Колева, шагающих одним путем, трудно одолеть, потому что они неутомимы. Неутомимы. То, что я рассказываю, сложно постичь простому смертному. Когда я завожу разговор о Тотеве, мне становится неловко, я испытываю досаду и неудобство и готов прервать свой монолог. Тотеву же, наоборот, никогда не бывает неудобно.. Каждый день, по вечерам, он, бывая у знакомых, говорит без умолку, не боясь показаться надоедливым и утомить собеседника одними и теми же разговорами. Он долдонит, бьет в одну точку — негромко, с повлажневшими глазами, готовый в любую минуту пустить слезу; рассуждает о несправедливом к себе отношении, о трудностях, которые испытывает, об усталости, одолевающей его. И как тут не устать, если ему приходится обивать чужие пороги. Кое-где ему отказывают в приеме. Его не принимают, а он появляется там снова и снова — и ему уже не смеют отказать в гостеприимстве. Он не обижается. Он — борец против несправедливости. Вот и сейчас он терпит несправедливость, но он борется. Когда-нибудь ему воздастся за его достоинство.

Матей пошевелился. Он казался недовольным.

— Ты должен выслушать меня до конца, пусть я повторяюсь, может, это дойдет до твоего сознания. Тотев противопоставит тебя Колеву, Беловскому, любому из нашей поликлиники. И прежде всего — женщинам. Я имею в виду Иванову, Тодорову, Попову и Линду. Пока будете выяснять отношения и клеветать друг на друга, он будет в курсе всех ваших дел, будет вашим судьей, и вы тем самым попадете в зависимое от него положение. А Маргарита Колева будет сидеть дома на телефоне. Иногда и она проявляет инициативу, потому что не любит, чтобы ее забывали и, не дай бог, оказали предпочтение другим. А Тотев, как тебе известно, — опытный часовщик. Да и женщины готовы прийти ему на помощь. Нет, сами они ему не нужны — он давно скинул их со счетов; но стоит в поликлинике появиться смазливой медсестре, лаборантке или пациентке, как они изъявляют готовность ему услужить. Попова хозяйничает в гинекологическом кабинете, Иванова — в диетических столовых, где хватает официанток, а у Линды есть приятельницы. Все помогают ему чем могут, а он, имея за плечами богатую практику, стал докой в этих делах — так что проблем никаких. Со своей стороны Тотев покровительствует Колеву, а женщины (знаешь, сколь они горласты) вопят на каждом перекрестке, что Колев — лучший специалист, и водят ему домой пациентов. Один соорудит ему гардероб, другой — электрический бойлер, третий оставит бутыль с домашним вином. В свою очередь Колев покровительствует женщинам: у каждой ведь есть свои интересы, я тебе уже говорил. Что касается Беловского, он — предводитель воинства бездарей, двоечников и троечников, которые с грехом пополам стали врачами. Он устраивает их дела, помогает им, а они величают его «братом», и он чувствует себя превосходно, потому что при нем такая орава, над которой он возвышается на целую голову. Такова наша заводская поликлиника. Я мечтаю о том дне, когда сюда подъедут два грузовика и перевезут всех нас в один из закоулков Первой рабочей больницы. А там работает добрая сотня врачей, и мы рассеемся, исчезнем, растворимся среди них. Поликлиника наша — словно барахолка… и не только из-за местонахождения, но и по самой своей сути. А пока она, так или иначе, продолжает существовать. Как и ее сотрудники — Тотев, Колев, Беловский, женщины… Где в этой веренице твое место, Матей? Ты лишь путаешься у них под ногами. Нарушаешь гармонию. Ты не из тех, кто мог бы с ними сработаться. Это ясно. Поэтому они сначала припугнут тебя, а потом уберут.