Эрих сразу раскусил демагогию Клейнода. Вспомнил день, когда из-за его подстрекательских речей распалась бригада, вспомнил, как тот, точно так же, как сейчас, пытался внушить ребятам, что они, мол, люди маленькие, всего лишь винтики в огромной государственной машине. Не хватало только, чтобы опять повторилась та же история. Что ни говори, а Шиншилла оказался прозорливее его. Зря он уступил Дипольду. Теперь, когда на заводе такая неразбериха, у него что, нет другого дела, как возиться с этим Клейнодом? И месяца не проработал в бригаде, а уж опять сеет раздоры. Но сегодня, думал Эрих, мы ему знаем цену, и второй раз у него этот номер не пройдет.
— Вот что, Клейнод, — после долгой паузы сказал Эрих. — Может, ты и считаешь себя винтиком, от которого ничего не зависит, но нам судьба завода отнюдь не безразлична и будущее тех трех тысяч человек, что трудятся бок о бок с нами. В этом-то и состоит отличие социалистического государства от капиталистического, куда кое-кто намылился в поисках легкой жизни… Так что привыкай жить по нашим законам, Гарри Клейнод.
Итак, Совет Министров принял решение: уже в этом году приступить к демонтажу металлургического комбината с одновременным строительством на освобождающейся площади завода по выпуску легких металлоконструкций, но так, чтобы оба дела шли параллельно и первая печь была загашена не раньше, чем пойдут первые металлоконструкции.
Несмотря на всю рискованность этого решения, ставившего руководство комбината в крайне трудное положение, Клуте Бартушек вздохнул с облегчением. Наконец-то будущее приобрело конкретные очертания: на его стол легли разработанные и утвержденные компетентными лицами бумаги, содержавшие перечень мер, которые ему надлежало претворить в жизнь. В каком бы качестве он ни работал, больше всего он не любил неопределенности директив, хотя, когда было надо, мог действовать и на свой страх и риск. По его мнению, любые партийные и хозяйственные решения должны быть сформулированы так, чтобы исключались всякие разночтения, ведшие только к бесплодным спорам — если да, так да, если нет, так нет.
Член партии с момента образования республики, инженер по профессии, очень скоро перешедший на партийную работу, он воспринимал свои должности в аппарате как дело почетное, но еще более ответственное. Его заметил сам Фриц Бюргман, первый секретарь окружного комитета СЕПГ, и Бартушек до сих пор гордился этим. Он имел репутацию хорошего, надежного работника, чем был обязан своему главному принципу: беспрекословно исполнять любые исходящие сверху решения, даже если при этом надо поступиться собственными воззрениями. Придя на место Кюнау, он остался верен себе, хотя наследство получил незавидное. Достаточно сказать, что за двенадцать лет существования комбината здесь сменилось уже пять секретарей парткома.
И в частной жизни Бартушек был такой же кремень, как на службе. Его жена Марлена, учительница, во всем разделяла его взгляды; между ними были согласие и любовь. Незадолго до рождества они перебрались со своими четырьмя детьми из Галле в Айзенштадт, а уже в январе Марлена вышла на работу — в ту самую школу, где преподавала и Ульрика. Жизнь Клуте была на редкость удачной, в ней не было ни трудностей, ни трагедий, за исключением одной: ему пришлось перенести операцию на гортани, в результате чего оказались повреждены голосовые связки. Лишь благодаря несгибаемой воле и заботливости жены ему удалось специальными упражнениями восстановить голос, пусть уже не такой, как прежде, но по крайней мере понятный для окружающих. Правда, когда он гневался и хотел сорваться на крик, из горла вылетал какой-то жалкий сип, отчего Клуте тушевался и краснел. С другой стороны, из своего физического недостатка временами он извлекал даже известное преимущество: когда ему случалось выступать на людях, аудитория, зная о его слабом голосе, соблюдала приличествующую тишину.
…Сидя у себя в кабинете и перечитывая лежавшее перед ним на столе правительственное постановление, Бартушек соображал, к кому сперва зайти: к Дипольду или к Штейнхауэру. Рассудив, что Дипольд так и так в курсе дела, а Штейнхауэра еще надо проинформировать, он направился в редакцию многотиражки.
Когда он вошел в кабинет Ахима, тот давал задание своему несколько бестолковому сотруднику, который без конца переспрашивал и просил уточнений. Клуте сел, терпеливо дождался конца разговора и, когда сотрудник удалился, сказал:
Читать дальше