Миклош Дярфаш - Был однажды такой театр

Не прошло и получаса, как Аннушкина фигурка показалась вновь. В правой руке по-прежнему был зонтик, в левой — маленькая корзинка. Дюла одним махом взлетел на насыпь и стал ждать, застенчиво, почти униженно глядя на Аннушку. Поравнявшись с ним, девочка остановилась.

— Вы еще здесь? — удивилась она.

— Да. Я подумал, провожу вас обратно через мост.

Девочка, не шевелясь, смотрела на него.

— На кого вы учитесь? На певца? — неожиданно поинтересовалась она.

Самое время было во всем сознаться. Подходящий момент. Ничего он не сказал — только смотрел на нее, не отрываясь.

— Или, может, на комика? — девочка окинула взглядом Дюлин костюм.

— Еще не знаю. — Дюла обиделся.

— И ваше имя будет стоять в афишах, как Золтана Короды или еще чье-нибудь?..

— Да, — Дюлу все несло и несло.

Солнце светило уже не так ярко. Над мостом порхнул легкий ветерок.

— Как, вы сказали, вас зовут? — спросила Аннушка.

— Дюла Торш. — Мальчик почувствовал себя глубоко разочарованным. Выходит, она даже имени его не запомнила.

— Красивое имя. Запоминается, — рассудила Аннушка, однако было видно, что она тут же снова его забыла. Потом она улыбнулась. Улыбка была легкая и воздушная, совсем как ее имя. Лучик, промелькнувший под розовой тенью зонтика. Как промелькнул, так и исчез. Девочка пошла вперед.

Дюла последовал за ней. «Такая уж она есть», — думал он и больше не сердился. Ее капризы даже чем-то нравились ему. В эту самую минуту он разгадал загадку Короды и понял, почему тот облекся в латы. Это открытие придало Дюле уверенности, за явным Аннушкиным безразличием вдруг померещилось нечто совсем иное. Давешнее холодное прощание он объяснил присущей ей стеснительностью.

Дюла шел бок о бок с девочкой и с надеждой заглядывал ей в лицо. Даже молчание его не смущало. Уверенность в том, что он завоевал Аннушкино сердце, крепла с каждым шагом.

Девочка остановилась.

— Дальше не ходите.

— Почему?

— Так. Не ходите, и все.

— Вы это серьезно?

— Серьезно.

— И встречаться вы со мной больше не хотите?

— Нет.

Мальчик беспомощно окинул взглядом Тису, мост через Тису, летнее небо. Аннушка поправила корзинку, явно чего-то ожидая. Дюла не мог понять, чего она хочет. Чтобы он повернулся и пошел обратно в Уйсегед? Чтобы попросил за что-то прощения? Но за что?

— Послушайте, дайте мне вашу корзинку. Я ее понесу.

Девочка попятилась.

— Оставьте меня в покое. Ладно? — в голосе ее звучала обида.

— Не дадите?..

— Нет. И не подходите ко мне, если увидите на улице.

— Аннушка…

— И не называйте меня Аннушкой.

— Я рассердил вас?

— Нет. Просто вы мне не нравитесь.

— Неужто я такой противный? — мальчик горько усмехнулся.

— Мне совершенно все равно, противный вы или нет.

Она едва заметно дернула плечиком и поспешила вперед. Дюла в отчаянии крикнул ей вслед:

— Аннушка!

Девочка не оглянулась.

— Аннушка, постойте!

Он не выдержал и бросился следом.

— Послушайте… — крикнул он, задыхаясь, — если вы не остановитесь, я прямо сейчас, на ваших глазах, прыгну в Тису…

Девочка в ужасе прибавила шагу.

— Не верите? — Дюла вскарабкался на перила.

Аннушка застыла как вкопанная. На Дюлу смотрели огромные, полные страха глаза. Луч света упал на ее лицо, когда она обернулась, — боже, до чего она была хороша! Тонкие брови вытянулись в ниточку, в глазах горел испуг, алые губки были закушены. Солнечный луч, прокравшийся под зонтик, играл в каштановых волосах, украшая их золотыми бликами. Дюла с восторгом смотрел на нее и верил, что теперь ей никогда не уйти, он полностью подчинил ее своей угрозой. Не снимая руки с перил, он наслаждался победой и, чтобы закрепить ее, повторил:

— Я могу прыгнуть из-за вас в Тису. Не верите?

— Вы ненормальный, — девочку пробрала дрожь.

— Одно слово — и я лечу вниз!

— Да замолчите же!

— Если вы меня не поцелуете, вот сюда, в щеку… — Дюла окончательно расхрабрился. — Видите, я уже ногу перекинул…

Он воображал себя Золтаном Кородой, засевшим средь бела дня в ресторане. Как бежала к нему Иза Лукач! С женщинами только так и можно. Аннушка переменилась в лице. Она покраснела и растерялась, не зная, смеяться ей или плакать.

— Вот сюда, — Дюла гордо ткнул себя пальцем в левую щеку.

— Вы с ума сошли!

— Да или нет?

— Дюла…

Она назвала его по имени. Впервые в жизни он услышал свое имя из девичьих уст и окончательно опьянел от восторга.

— Если не поцелуете — прыгаю!