Дэвид Митчелл: Тысяча осеней Якоба де Зута

– Как вы считаете, пуповину можно высвободить? – Маэно забывает, что нужно говорить по-голландски.

– Надо попробовать. Сейчас дайте ей прикусить ткань, – говорит Орито служанке. – Пожалуйста.

Дождавшись, когда матерчатый комок окажется меж зубов Кавасэми, Орито глубже проталкивает руку, прихватывает большим пальцем пуповину, четырьмя остальными подцепляет снизу подбородок зародыша, запрокидывает ему голову и стягивает пуповину через лобик и макушку. Кавасэми истошно кричит, по руке Орито стекает горячая струйка мочи, но цель достигнута с первой попытки: пуповина высвободилась. Орито вытаскивает руку и отчитывается:

– Пуповина свободна. Уважаемый доктор захватил с собой… – для этого предмета нет японского названия, – щипцы?

– Захватил. – Маэно похлопывает по шкатулке с врачебными инструментами. – На всякий случай.

– Можно попытаться извлечь ребенка… – Орито переходит на голландский, – без ампутации. Чем меньше крови, тем лучше. Но мне нужна ваша помощь.

Доктор Маэно обращается к камергеру:

– Для спасения жизни барышни я вынужден вопреки приказу господина градоправителя зайти за занавеску вместе с акушеркой.

Камергер Томинэ теряется перед трудным выбором.

– Вы можете обвинить во всем меня, – предлагает Маэно. – Скажете, что я самовольно нарушил приказ.

– Это мне решать, – говорит камергер. – Делайте, что считаете нужным, доктор.

Старик шустро подныривает под занавеску, держа в руках изогнутые щипцы.

При виде чужеземной штуковины служанка испуганно вскрикивает.

– «Форцепс», – коротко произносит доктор и больше ничего не объясняет.

Домоправительница заглядывает за занавеску, приподняв тонкую ткань:

– Не нравится мне это! Пусть чужеземцы режут и кромсают и зовут это «медициной», однако и подумать невозможно…

– Разве я даю советы домоправительнице, – рычит Маэно, – где лучше покупать рыбу?

– Форцепс ничего не режет, – объясняет Орито, – это чтобы ухватить и тянуть. Все равно что пальцы акушерки, только держит крепче… – Она снова пускает в ход нюхательные соли. – Барышня Кавасэми, сейчас я этим инструментом… – поднимает повыше щипцы, – помогу вашему ребенку появиться на свет. Не бойтесь и не сопротивляйтесь. Европейцы постоянно им пользуются, даже когда рожают княгини и королевы. Мы очень мягко и надежно вытащим ребенка.

– Делайте… – Голос Кавасэми охрип и еле слышен. – Делайте…

– Благодарю вас. А когда я попрошу барышню тужиться…

– Тужиться… – Кавасэми так измучена, что ей, кажется, почти уже все равно. – Тужиться…

– Сколько раз, – вновь заглядывает за занавеску Томинэ, – вы применяли этот инструмент?

Орито впервые замечает, что нос у камергера когда-то был сломан и расплющен – уродство, хоть и не такое сильное, как ожог на ее собственном лице.

– Применяла часто, и ни одна пациентка не пострадала.

Только Маэно со своей ученицей знают, что «пациентками» были выдолбленные дыни, а младенцами – смазанные маслом тыковки. Орито вновь пропихивает руку в чрево Кавасэми – в последний раз, если повезет. Акушерка нащупывает горло плода, поворачивает его голову к шейке матки. Пальцы соскальзывают, Орито ухватывает прочнее и еще немного проворачивает мертвое тельце.

– Доктор, прошу вас…

Маэно вводит щипцы по обеим сторонам торчащей наружу крохотной ручки, глубоко, до самого шарнира.

Зрители ахают; с пересохших губ Кавасэми срывается крик.

Орито ощупью пристраивает изогнутые лопасти щипцов по обе стороны мягкого младенческого черепа.

– Сжимайте!

Врач крепко, но бережно смыкает щипцы.

Орито перехватывает рукоятки щипцов левой рукой, ощущая упругое сопротивление – похоже на губку конняку . Ладонью правой охватывает голову ребенка.

Костлявые пальцы доктора сжимают запястье Орито.

– Чего вы ждете? – спрашивает домоправительница.

– Следующих схваток, – отвечает доктор Маэно. – Уже вот-вот…

Кавасэми снова болезненно тяжело дышит.

– Раз и два, – считает Орито. – Кавасэми-сан, тужьтесь !

– Тужьтесь, госпожа! – заклинают служанка с домоправительницей.

Доктор Маэно плавно тянет щипцы на себя. Орито правой рукой подталкивает головку плода к родовому отверстию. Приказывает служанке взяться за ручку и тоже тянуть. Сопротивление усиливается – головка подошла вплотную к родовым путям.

– Раз и два… Давай же!

Сминая клитор, наружу показывается макушка трупика, покрытая спутанными волосиками.