Кристина Ляхде - Мужчины и прочие неприятности

— Означает ли это, что он ничего не потерял? Никаких общих бесед, обмена суждениями, даже просто сплетнями…

Идея ведь была в том, чтобы как-то облегчить его существование. А разговоры начались сразу, как только от отца стали убегать слова. И это при том, что работа отца всю жизнь была связана со словами.

Мгновение Розе казалось, будто бы она держит в руках пустую урну. Зола стала невесомой, осталась только деревянная труха. Как если бы ребенка отпустили побегать или птицу полетать. Она не знала, была ли она родней тем небесным созданиям или же этим бренным деревянным куклам. Ее жизнь была для полых людей.

«Я научилась беречь свои силы, — подумала Роза. — Раньше я бы взвалила на себя кучу ответственности, а теперь забочусь только о еде и дальнейшем уходе».

— Вы уже успели познакомиться? — спросила Роза. — Это Арво, мой отец.

— Да, я ее отец, — подтвердил Арво.

— Я — ее муж, — сказал Онни и кивнул остальным.

Роза нахмурилась.

— Я по работе, сослуживец, — с запинкой произнес Упи.

«А я — реклама хозяйственного магазина», — подумал картонный Тойво.

Онни предложил нарезать хлеб. Он начал с заточки ножа. Он всегда с этого начинал. Лезвие со скрежетом заскользило по точильному камню, и по спине Розы пробежала холодная дрожь. Все проголодались, поэтому, отложив другие дела, занялись приготовлением еды. Когда Роза поднялась наполнить кастрюлю водой, она заметила, что ее отец застыл на месте, уставившись на Онни, который, обеспокоенный его пристальным взглядом, пытался так тщательно соскрести ножом остатки соуса со дна тарелки, чтобы на ней не осталось ни пятнышка.

— Точно, я знаю, кто ты! — обвинительным тоном сказал отец.

Онни смутился и покраснел, но не смог ничего сказать в ответ. Он почувствовал вдруг, что отец Розы знает что-то, чего он и сам не знал. Старик знает, кто я! Над столом возникло нечто вроде светящегося кольца — напоминающее эффект гало.

Роза изумленно посмотрела на отца. В то время как она своими силами пыталась разгадать загадку способностей Онни, оказалось, что ее впавший в маразм отец все знает. Он все время знал на нее ответ!

— Я знаю, кто ты! — повторил отец, повышая голос. Он либо сразу же забыл, что уже говорил это, либо же истолковал общее молчание таким образом, что остальные его прежде не поняли. Онни был подавлен этим экзистенциальным нажимом. По крайней мере уже трижды за эту зиму вопрос: «Кто я такой?» — возникал перед ним, будучи требовательным и непостижимым.

Роза видела, что из Онни в ближайшее время невозможно будет вытащить ни слова, а может быть, и в будущем тоже.

— Папа, ты знаешь Онни? — Она хотела это знать.

Упи тоже выглядел удивленным. Неужели он упустил какую-то связь? Рука Упи ощупала внутренний карман пиджака. Плоская бутылочка была на месте.

Арво даже не взглянул на дочь, его взгляд был прикован к Онни, который все более пунцовел и смущался.

— Ты нарочно это делаешь, да? — рявкнул Арво на Онни и затем, уже мягче, ответил Розе: — Это аквалангист из телевизора.

Онни подтвердил сказанное активными кивками.

— Что? — Роза с изумлением повернулась в Онни. — И что же он якобы сделал?

– «Снова собирается шторм». Вот что он сделал, — сказал Арво с упреком. — Много месяцев я болтался в гавани, ожидая, что попаду в открытое море, но нет — шторм за штормом, шторм за штормом. Хватит уже, черт возьми!

— Простите? — смог выдавить из себя Онни. Остальные молчали. На лбу Онни собрались страдальческие складки. Эффект гало стал теперь огромным и ослепительным. Онни почувствовал себя так, как будто находился в комнате для допросов. Очевидно.

— Папа, он тут ни при чем! — стала настаивать Роза. — Была плохая погода, с этим никто ничего не мог поделать. Я среди них — единственно разумный человек.

Арво сурово посмотрел на дочь.

— Если бы ты научилась как следует вязать узлы, кнехты остались бы на месте. А теперь ушло пол-лета на ремонт бортов. Чья же в этом может быть вина?

— Давайте достанем фрукты на десерт, — увильнула от ответа Роза, — и успокоимся.

— Такова уж карта погоды, карта погоды! — огрызнулся Арво в сторону Онни, но затем в изнеможении опустился на стул, погрузился в свои мысли и, судя по всему, совершенно забыл об инциденте.

Онни, по-видимому, нервничал и долго хранил молчание, думая о чем-то неведомом: умеренная, более мягкая, завтра — теплая сухая, завтра же — теплая и сухая! Его сердце начало учащенно биться.