Леонид Филатов - Избранные произведения в одном томе

— Спасибо, — проникновенно отвечает Гвоздилова. — Вы действительно сделали все, что могли. И не ваша вина, что мы оказались такими идиотами.

Наступает неловкая пауза. Никто не предлагает Сергею Сергеевичу уйти, но он чувствует, что от него ждут именно этого. Пауза затягивается. И тогда Сима, точно показывая, что разговор исчерпан, затягивает тоненьким голоском:

— Наверх вы, товарищи, все по местам, Последний парад наступает…

Ее поддерживает еще несколько голосов. Поют по-семейному, тихо, нестройно и жалостно. Будто это не гордая мужественная песня, а саратовские страдания. Сергей Сергеевич некоторое время зачарованно слушает песню, словно пытаясь вникнуть в ее смысл, а затем резко поднимается со стула и, не прощаясь ни с кем, выходит из репетиционного зала. Вслед за ним выскакивает Левушка…

…Сергей Сергеевич стремительно удаляется по коридору. Левушка едва поспевает за ним.

— Сергей Сергеич! — задыхаясь, говорит Левушка. — Извините, если мы вас обидели… Вы же знаете, артисты, как дети… Ну брякнули по простоте душевной…

— А вы что, действительно голодаете? — Сергей Сергеевич внезапно останавливается. — По-настоящему?.. То есть все это время вы ничего не ели?..

— Конечно, ничего! — удивляется Левушка. — А как же иначе? Если бы мы голодали не по-настоящему — мы перестали бы себя уважать.

— Господи, какие идиоты! — ужасается Сергей Сергеевич. — И я еще взывал к их разуму!.. Да, до сегодняшнего дня я был о вас лучшего мнения.

— Неправда! — тихо говорит Левушка. — Вы всегда были о нас худшего мнения. Ä мы оказались лучше. Это-то вас и раздражает. Разве не так?

Прощаются они молча и, не подавая друг другу руки, — просто обмениваются кивками. Сергей Сергеевич долго смотрит, как Левушка уходит по бесконечному тоннелю.

— Дураки! — вдруг с неожиданной яростью кричит Сергей Сергеевич. — Чтобы стать Христом, надо иметь идею! А у вас ее нет и не может быть! И не прикидывайтесь детьми! Вы — злобные, коварные, хитрые, подлые и тупые существа! Нет, вы не дети! Вы — сукины дети!

Левушка останавливается посередине тоннеля и поворачивается к Сергею Сергеевичу. Кажется, сейчас он ответит оскорблением на оскорбление, наговорит кучу яростных и запальчивых слов, сорвется на крик. Но вместо этого Левушка набирает воздуха в легкие и вдруг заводит звонким, как струна, голосом:

— Наверх вы, товарищи, все по местам, Последний парад наступает…

Тут он по-дирижерски взмахивает руками, и по его яростному взмаху оглушительно вступает мощный невидимый хор:

— Врагу не сдается наш гордый «Варяг», Пощады никто не желает!..

Сергей Сергеевич ищет по карманам платок, чтобы промокнуть внезапно вспотевший лоб, а когда вновь поднимает глаза, Левушки в тоннеле уже нет.

— А хор, набирая яростную силу, продолжает катиться по гулким, пустым коридорам:

Врагу не сдается наш гордый «Варяг», Пощады никто не желает!..

…Ночь. Репетиционный зал. Артисты спят тут, не раздеваясь: кто на полу, кто на пандусе, кто на сдвинутых столах. Впрочем, судя по приглушенным разговорам, возникающим в разных концах помещения, спят далеко не все…

— Толика жалко! — всхлипывает Аллочка. — Случись со мной что-нибудь, он просто погибнет! Ты же знаешь, какой он ни к чему не приспособленный!

— Ах оставь! — машет рукой Ниночка. — Чего это он неприспособленный? Сам готовит, сам стирает, сам полки делает… Уж кто другой, а твой Толик не пропадет!

— Девочки, а давайте я сказку расскажу, — предлагает Игорь. — Жил в одном королевстве свирепый дракон. Каждое утро ему на завтрак приводили красивую девушку…

— Опять он о еде! — возмущается Ниночка. — Ты что, нарочно, что ли?.. У меня и так живот к позвоночнику прилип!

— Что же я могу поделать? — вздыхает Игорь. — На том стоит весь мировой фольклор. Раз — и слопал Красную Шапочку!

— Игорь! — тихо спрашивает Аллочка. — Как ты думаешь, что с нами будет?.. Неужели нам позволят вот так умереть? Господи, уж лучше бы нас всех арестовали!

— Лен, ты спишь? — Сима в темноте подползает к прикорнувшей в углу Гвоздиловой. — Я хочу сказать тебе… В общем, ты прости меня… Ну ты понимаешь за что… Я была дура!

— Я не сержусь, Сима! — как всегда ровно, отвечает Гвоздилова. — Я сама актриса и хорошо знаю, что такое артисты. Им надо все время с кем-то бороться. Это оттого, что их унижают…

— Вот, возьми! — Сима протягивает Гвоздиловой сверток. — Это твое. Ну трусики… Я спрятала их тогда в душевой… Обозлилась на тебя… А теперь вижу — ты… Возьми, а?