Щелчок. Блиц. Щелчок. Блиц…
Левушка аккуратно прячет фотокамеру в футляр, Татьяна деловито натягивает на себя хламиду. За их спинами — группа актеров. В глазах — ни удивления, ни осуждения, ни восторга. Закончился спектакль. Свершился акт возмездия…
— Признаться, я вас недооценивал! — почти с восхищением констатирует Юрий Михайлович. — Страшный вы народец!
— С волками жить — по-волчьи выть, — равнодушно отвечает Левушка. — Вы сами выбрали этот вид оружия.
— И что же вы будете делать с фотографиями? — кисло улыбается Юрий Михайлович. — Отошлете в газету «Правда»?
— Ну почему обязательно в «Правду»? — так же без интонаций отвечает Левушка. — Есть и другие правдивые газеты. Например «Юманите».
Юрий Михайлович пристально вглядывается в Левушку, пытаясь понять, не шутит ли он, но в глазах у Левушки холодно и пустынно, как в зимних небесах…
* * *
…В одном из многочисленных театральных переходов дорогу актерам внезапно преграждает группа угрюмых пареньков в чехословацких костюмах.
— Отдайте камеру! — негромко требует один из них, судя по виду, старший.
— Разве она ваша? — кротко удивляется Левушка и прячет фотокамеру за спину.
— Отдайте камеру! — не повышая голоса, повторяет старший.
— Лева, пас! — кричит Игорь, неизвестно когда и как оказавшийся за спиной у «чехословацкой» группы, и вытягивает руки: дескать, ловлю!
Левушка неловко кидает фотокамеру Игорю. Тот едва успевает поймать ее и тут же получает сокрушительный удар в переносицу. Удар, надо сказать, профессиональный, потому что Игорь валится наземь, как сноп. Истошно визжит Сима, Левушка бросается Игорю на помощь, но двое бравых пареньков мгновенно заламывают ему руки.
Старший вскрывает камеру: камера пуста, пленки нет.
— Где пленка?
Левушка с заломленными назад руками пожимает плечами:
— А ее и не было…
По знаку старшего Левушку быстро ощупывают — пленки нет.
— Я ж вам сказал: не было. Шутка!..
Старший коротко размахивается и в сердцах расшибает камеру о стену. Всхлипывают осколки. Вся операция занимает не более нескольких секунд.
Потрясенные и притихшие, стоят в театральном переходе артисты.
А слаженная группа «бойцов невидимого фронта» молча удаляется по пустынному коридору.
* * *
…В кабинете директора хлопочут врачи. Бледный Юрий Михайлович в расстегнутой рубахе лежит на директорском диване.
— Сволочи! — не может успокоиться Анна Кузьминична. — Нет, я этого так не оставлю!.. Я натравлю на них прокуратуру!
— Успокойтесь, Анна Кузьминична! — директор дрожащими руками наливает в стакан воды. — Выпейте тархунчику!.. Артисты погорячились… Они люди нервные!..
— Оставьте! — Анна Кузьминична отталкивает стакан. — Таким нервным место в Лефортове, а не на советской сцене! Будь моя воля, я бы их…
— Анна Кузьминична, — просит с дивана Юрий Михайлович, — соедините меня с Николаем Андреичем! А вы, Петр Егорыч, соберите труппу на последний разговор…
* * *
В репетиционном зале — звенящая тишина. Тишина, чреватая взрывом. Юрий Михайлович говорит внятно и раздельно, проверяя доходчивость сказанного внушительными паузами, — точно швыряет камешки с обрыва, всякий раз терпеливо дожидаясь, когда снизу донесется глухой стук…
— Я хотел бы довести до вашего сведения, что руководящие инстанции, получившие подробную информацию о ненормальной ситуации, создавшейся в вашем коллективе, настаивают на немедленном расформировании труппы. В ближайшие дни в театре будет работать специальная комиссия из представителей партийных и советских органов совместно с представителями общественности, которая все тщательно взвесит и разберется в безобразиях, которые здесь происходят…
Юрий Михайлович встает из-за стола, давая понять, что обсуждать сказанное не входит в его намерения. Он знает, что речь его произвела на аудиторию самое сильное впечатление и возможные прения могут это впечатление ослабить. Но он не знает, что последняя точка в сегодняшнем разговоре будет поставлена не им…
— Простите! — звонким голосом говорит Левушка. — Но прежде чем вы и ваши коллеги покинете этот дом, мы тоже хотели бы довести до вашего сведения кое-что. В знак протеста против незаконных и антигуманных действий руководства по отношению к нашему коллективу мы объявляем голодовку!..
— Что они объявляют? — переспросила Анна Кузьминична, не умея сразу переварить пугающий смысл услышанного.
Читать дальше