Эмили Дин - Все умерли, и я завела собаку

Такой подход был не просто неуместным (выяснилось, что он буквально одержим «Механиком»), но еще и неправильным. Яркие люди не склонны отвергать нечто новое, только потому что сами никогда прежде этого не переживали.

Я уже забыла, каково это – смеяться до упаду: в среднем возрасте такое случается крайне редко. Когда-то мы с Рэйч хохотали именно так, до слез. В мой день рождения мой новый друг наполнял гостиничный номер подарками и цветами, и я могла на какое-то время вырваться из мира больничных коридоров и сложных медицинских процедур. Когда я рассказала, что Рэйч любила повторять фразу из мультсериала «Бэгпусс»: «Но Эмили все равно его любит», он подарил мне плюшевого розового кота – и чуть не довел меня до слез. Я улыбалась, смеялась, а потом устроила небольшую «вечеринку на кухонном полу» – никогда прежде я никому такого не показывала. Он успокаивал меня, пока все не кончилось, но я тревожилась, что все это, наверное, было для него мучительно. Мои проблемы смерти, утраты и болезни вторглись в первую треть его жизненной истории и заставили задуматься о финальных ее главах.

Наши отношения со временем подошли к концу – после нескольких откровенных и предельно честных разговоров. Мы просто поняли, что наши пути расходятся. Мы находились в разных точках наших жизненных странствий. Мы простились и договорились не встречаться несколько месяцев, чтобы прийти в себя.

– Я все еще ношу кроссовки, которые он мне подарил, – сказала я коллеге по журналу. – И мне это приятно. Это хороший знак.

– Да, – согласилась она. – Хорошо, что это «Гуччи».

В одиночестве я пробыла недолго. На таком этапе жизни такого не бывает. Мужчина пригласил меня на ужин. Он был эрудированным и обаятельным. Когда я приехала в элегантный ресторан в Найтсбридже, меня уже ожидал бокал шампанского. Мы наслаждались первыми днями ухаживания, карабкались по первым ступенькам лестницы общей истории, проживали то, что становится частью жизненного полотна. Мы обменивались подарками на День святого Валентина – и обнаруживали, что купили друг другу одну и ту же книгу. Он со смехом рассказывал приятелям о том, как спросил у меня совета по поводу одежды и получил обескураживающий ответ: «Рубашка с короткими рукавами? Как-то похоже на водителя автобуса…»

События развивались быстро. Через два месяца после нашего знакомства он предложил мне поехать с ним на Мальдивы. Состояние мамы ухудшалось, и я решила обсудить с ней и с врачами, могу ли позволить себе уехать на неделю.

Теперь мама общалась преимущественно с помощью электронного планшета – то есть в письменном виде. «Конечно, поезжай, дорогая! – написала она. – Иначе я буду переживать. А на вилле найдется место для моего инвалидного кресла?»

Этот мужчина внес в мою жизнь теплую, надежную решительность. Он вместе со мной бывал в хосписе, оставлял в моей сумке энергетические батончики, чтобы мне было чем подкрепиться. Я чувствовала себя защищенной, когда он поддержал меня, когда после возвращения из отпуска я получила неприятное электронное письмо.

Мамина подруга считала, что я неправильно организовала медицинский уход за мамой, и осуждала мое поведение. Она писала о моем письме к маме, в конце которого я написала: «Надеюсь, ты чувствуешь себя нормально». Та женщина буквально накинулась на меня: «Нормально? Разве можно представить, что она чувствует себя „нормально“?!» Она осуждала меня за то, что я не уделяю маме достаточно внимания. «Очень нехорошо с твоей стороны, дорогая!» – закончила она свое письмо.

Я представила, какие разговоры велись за моей спиной: «Рэйчел была бы добрее. Она принимала бы правильные решения. А Эм бросила мать в хосписе, чтобы полететь на Мальдивы. Можете себе представить?! Какая эгоистичная стерва!» Я была плохой, испорченной, не способной любить дочерью.

И я отправилась к Сью.

– Я постоянно посещаю маму, – сказала я. – Я беседую с теми, кто ухаживает за ней. Я встречаюсь с докторами хосписа. Я вожу ее в туалет. Почему этого недостаточно?

– Почему вы автоматически считаете себя виноватой, Эмили? – спросила Сью.

– Потому я всегда знала, что я плохая. И как бы я ни старалась измениться, это так и останется.

– Вы изменились. Вы потеряли Рэйчел и с того времени строите собственную идентичность вне семейной истории. А перемены всегда беспокоят людей.

– Так трудно без Рэйч. Она всегда умела с этим справляться.

– Возможно, все это происходит именно потому, что Рэйчел здесь нет. Вам нужно три человека для сохранения этого треугольника – а не два. Возможно, подруга вашей матери теперь и исполняет третью роль между вами двумя.