АlshBetta - Созидая на краю рая [СИ]

— Пожалуйста, не бросай меня! — молю я, продолжая целовать его. — Я без тебя не справлюсь. Ты обещал мне всегда быть рядом.

Не знаю, что думает Эдвард об этих моих словах. Возможно, сейчас я и вовсе не должна говорить их, чтобы не волновать его лишний раз, но переполняющие меня эмоции куда сильнее здравого смысла.

— Белла, не плачь, — его голос совсем тихий. Я едва слышу его за своими нескончаемыми всхлипами. Именно эти слов заставляют меня сконцентрироваться на происходящем.

Все это правда, а не вымысел. Мне нужна уверенность в этом, и она есть. Эдвард говорит со мной, спустя полгода. А я проливаю слёзы как последняя идиотка.

О причине, по которой действительно бы стоило рыдать, я стараюсь не вспоминать.

— Слёзы радости, помнишь? — подавляю очередной комок рыданий и вымученно улыбаюсь, заглядывая в его глаза.

Они взволнованные, немного испуганные. Взгляд не совсем сфокусированный. Похоже, он не понимает, где он и что происходит.

— Сегодня двадцатое марта, — безрадостно говорю я, гладя руками его щёки. С моими словами изумруды вспыхивают и распахиваются. Ему не хватает воздуха, и он начинает часто дышать. Успокаивающе провожу пальцами по мускулистой груди, скрытой бинтами, по плечам, шее, лицу.

Наверное, я зря это сказала.

Приборы отзываются учащённым пиканьем.

— Эдвард, тише, тебе будет плохо снова, — трескающимся голосом прошу я, не зная, как остановить подступающую истерику.

— Марта? — непослушными губами переспрашивает он.

— Не важно, — качаю головой, и снова целую его. — Мы поговорим, когда тебе станет легче. Не переутомляйся и не волнуйся. Теперь бояться нечего.

С горем пополам мне всё же удаётся его успокоить. Я повторяю бесчисленные слова обо всём хорошем и радужном, и приборы со временем возвращаются в свой нормальный ритм.

Вскоре дверь негромко хлопает, и голос медсестры врывается в моё сознание.

— Мисс Мейсен, мне нужно отключать приборы…

Затем голос замолкает. Видимо, девушка видит всё происходящее.

— Не надо ничего отключать! — отрицательно говорю я. — Он очнулся. Открыл глаза!

Эдвард непонимающе смотрит на меня, с немым вопросом. Качаю головой, не желая сейчас вспоминать весь тот ужас, через который прошла.

— Я всё объясню, родной, но позже, — обещаю, разглаживая его спутанные бронзовые кудри.

А тем временем медсестра выбегает за дверь и что-то громко кричит, кого-то зовёт. Но я слишком счастлива и занята с Калленом, чтобы слушать посторонние звуки окружающего нас мира.

Спустя минуту рядом со мной появляется доктор Плэтт и просит меня отстраниться от кровати Эдварда.

Послушно встаю и делаю пару шагов назад. Картинка происходящего до сих пор кажется мне вымыслом. До такой степени всё нереально.

Доктор что-то спрашивает у мужчины, а тот отвечает, немного хмурясь или морщась, время от времени. Карлайл проверяет показатели приборов, записывает что-то в разных бумагах, а затем поворачивается ко мне, давая молчаливое разрешение вернуться на своё место.

Пока делаю те два шага, отделяющих меня от любимого человека, в моей голове смешиваются сотни мыслей. Но самая главная из них адресована Творцу. Я благодарю его за спасение Эдварда всеми возможными земными молитвами. Обещаю исполнить всё, что необходимо, лишь бы такого больше не повторилось. Лишь бы он остался со мной и поправился.

Надеюсь, так и будет.

— Эдвард, — сажусь рядом с Калленом, огибая доктора и сплетая руку мужчины со своей. — Я люблю тебя!

Он снова вымученно улыбается.

— Я тебя тоже, — его негромкий голос и сказанные им слова заставляет тепло разлиться по телу.

— Вы как всегда всё успели в последний момент, мистер Каллен, — посмеивается Карлайл, снова стоя у меня за спиной. — До вашего выздоровления ещё предстоит пройти долгий путь, но главное вы уже сделали.

Эдвард лишь слабо кивает, переводя взгляд с него на меня.

В изумрудах лучится обожание, ласка и тепло. Все те чувства, которых мне так долго не хватало.

Шесть месяцев. Шесть бесконечно долгих и томительных месяцев я ждала лишь одного: этого момента. И он случился.

Ещё бы немного, и я навсегда лишилась бы Эдварда Каллена. Моего Эдварда Каллена.

— У нас будет самая лучшая жизнь, ты поправишься, и всё наладится, — обещаю я, вытирая следы от слёз тыльной стороной ладони и наклоняясь к его уху, чтобы он не тратил силы понапрасну. Короткий смешок раздаётся мне в ответ, заставляя и меня улыбнуться.

— Думаю, это вам больше не понадобится, — медсестра, появившаяся в палате, протягивает мне недавно подписанные бумаги, отчего Эдвард хмурится. Виновато смотрю на него, а затем на документы.