АlshBetta - Созидая на краю рая [СИ]

— Только не забывай, что я, так и так, твоя, — шепчу ему, целуя мускулистую грудь. — Без всякого свидетельства о браке.

— Не забуду, — клятвенно обещает он, его голос полон счастья. Такого, какого раньше я не слышала никогда. Мне кажется, сейчас он тоже заплачет от радости, но знаю, что сдержится. А я вот не сдержалась.

К чёрту все мысли, страхи и сомнения. Я ведь выхожу замуж за того, кого люблю!

— Мама, мы всё сложили! — радостно заявляет Тони, появляясь на пороге кухни и указывая рукой на громоздящиеся в гостиной сумки и чемоданы.

— Хорошо, родной, сейчас домою посуду и можем ехать, — беру в руки очередную тарелку и прохожусь по ней губкой. В гостиной начинают играть вступительные титры «Улицы Сезам».

— Тебе не обязательно мыть это, — неизвестно откуда появляясь, доносится бархатный баритон, вслед за которым я получаю поцелуй в плечо. — Горничные всё сделают за тебя, когда придут.

На моём лице тут же появляется улыбка, когда я вспоминаю о прекрасном утре и предложении Эдварда стать его женой. Мы были так счастливы! Счастливы и сейчас. Всё у нас будет хорошо, это уж точно.

— Это просто посуда, — закатываю глаза, но улучив момент, оборачиваюсь и чмокаю Эдварда в шею. — Домою, и можем ехать.

Он тихо посмеивается и обнимает меня за талию.

— Я тебе не помешаю?

— Ни в коем случае, — сдуваю мыльный шарик со стеклянной поверхности. — Ты моё вдохновение для скорейшего завершения работы.

Каллен усмехается.

Мы так и стоим, пока я разбираюсь с грязной кухонной утварью.

— Вот и всё, — смываю мыльную пену с рук, ставлю последнюю тарелку на место и поворачиваюсь в руках любимого. — Всё вымыто!

— Прекрасные новости, — бормочет он и принимается целовать меня. Нежно, трепетно, но в то же время требовательно. Его руки скользят по моим, не находя конца длинной блузки, которая сегодня на мне надета. Но вот длинные бледные пальцы касаются синяков, и я невольно морщусь.

Это тут же становится заметно мужчине.

— Больно? — заботливо спрашивает он, отрываясь от меня и заглядывая в глаза.

— Это просто синяки, — пожимаю плечами, стараясь сделать этот жест наплевательским.

— Белла, — стонет он, притягивая меня к себе и целуя в макушку.

— Всё хорошо, — обвиваю его руками за шею, произнося это.

— Позволишь? — он протягивает ладонь к моей руке, приближаясь к пуговицам на запястье.

— Да, если хочешь.

Он кивает и расстёгивает пуговицы. Затем поднимает рукав до нужного уровня и внимательно смотрит на гематомы.

Меня эта ситуация напрягает. Не знаю, что думает Эдвард, что чувствует. Меньше всего хочу, чтобы он снова чувствовал себя виноватым, но, сколько бы я не повторяла, что не злюсь, что не в обиде, и что эта боль никчемна после сказанных им с утра слов, он всё равно мне не верит.

— Как же я? — тихим шёпотом спрашивает он сам у себя, но я вопреки собственным слуховым возможностям всё же слышу это.

— Эдвард, прекрати винить себя абсолютно во всём! Синяк и синяк, какая разница?

Мой раздражённый голос заставляет изумрудные глаза впиться в мои.

— Вот в чём твоя проблема, любимая, — Эдвард трётся носом о мою щёку, а затем целует её. — Ты не видишь во мне ничего, кроме хорошего.

На душе теплеет от слова «любимая», и я даже не сразу понимаю, о чём мы говорим.

— А по-моему, это ты не видишь в себе ничего кроме плохого, — хмурюсь я, разглаживая ворот его рубашки. — В мою жизнь ты приносишь только хорошее, родной!

Он не отвечает мне на это и лишь спустя пару минут отстраняется.

— Я люблю тебя, — шепчет Эдвард, и его губы прикасаются к моей пострадавшей вчера руке. Он целует каждый синяк на обоих предплечьях, и я готова урчать не только от удовольствия его поцелуев, его слов, но и от того, что он просто рядом. Что здесь, со мной, перед этой чёртовой поездкой-возвращением в Америку.

Здесь был наш рай. Здесь мы узнали все тайны, все секреты. Здесь рухнули последние преграды на пути к нашему счастью. Мы признались друг другу в любви, мы обрели семью.

Мне будет не хватать этого дома. Он много для меня значит.

— Наши чемоданы поместятся в багажнике «Ауди»? — усмехаюсь, замечая гору багажа в гостиной.

— Если нет, привяжем сверху, — смеётся Эдвард, отстраняясь от меня и с обожанием разглядывая. Опять я смущаюсь от этого его взгляда. Он настолько… искренний, настоящий, счастливый — всё это как раз то, о чём я для него мечтала.

— У нас ты не привяжешь всё на крышу машины, это против правил, — бормочу я, стараясь побороть смущение.