АlshBetta - Три года, тринадцать часов и пятьдесят девять минут [СИ]

Я надел плотные джинсы, которые мы купили здесь вместе с тобой, но даже они не помогают — мокнут. А вместе с ними мокнет и все остальное.

Я не знаю, почему твоим родителям пришло в голову строить домик здесь, моя девочка. Наверное, они не выезжали из него зимой или к Рождеству готовились исключительно за неделю, а в саму ночь из дома не высовывались… мне неизвестно. Зато моя вера, что больше такого не повторится, все крепнет. С каждым новым шагом.

Хотя бы ради того, чтобы не пробираться по лесам и полям к этой деревушке, я добьюсь твоего согласия. И следующее Рождество предлагаю встречать в Лос-Анджелесе. В те самые двадцать шесть с плюсом.

Я слежу за временем, хотя это проблематично, и иду вперед. Вокруг красиво, я согласен, вокруг снег, который блестит и хрустит под ногами, деревья, которые шумят, бал снежинок и темное небо, должное напомнить старую бабушкину сказку… но это при условии, что смотришь из окна, наверное. Потому что холод здесь невозможный. Особенно когда вымок до последней нитки.

Я часто моргаю, прогоняя, если это оно, видение шершавого необъятного дуба впереди. Однако вынужденный убедиться, что глаза не врут, едва не стону. Это он, точно. Это он, и я, черт подери, прохожу мимо него уже в третий раз. Шаги, кружочком обведшие его ствол и уходящие влево, тому яркое подтверждение.

Останавливаюсь. Без паники, без лишних телодвижений и неуместных слов. Останавливаюсь и, вздохнув поглубже, медленно обвожу местность вокруг глазами. Улавливаю малейшие детали, которых здесь из-за метели немного, в попытке найти верный путь.

Надо было идти по проселочной дороге. Нужно было не гнаться за временем, а подстраиваться под него. Тогда бы здесь не оказался.

Но толку говорить об этом сейчас, конечно, нет. Возвращаться мне некуда, идти вперед — непонятно куда. В какой-то момент я даже собираюсь тебе позвонить — достаю телефон, ищу номер в списке контактов, прикрывая экран ладонью от снежинок.

Но передумываю. Уже почти нажав, почти вызвав, останавливаюсь. Снова.

Ты заслужила этот сюрприз. За эти три года, за три одиноких Рождества — заслужила. Я не стану портить его. Он будет для тебя сказочным — в прямом смысле этого слова.

Отбрасывая ненужные мысли подальше и оставляя упреки в собственном слабоумии, пытаюсь рационально решить проблему — получается же в маркетинге! Неужели не сработает в лесу? Это ведь не толпа разгневанных инвесторов, ждущих очереди начать свою рекламную компанию, это всего-навсего ели и сосны. Меня стоит уволить, если не справлюсь с ними.

Перво-наперво я вслушиваюсь в звуки. Помимо воя ветра и шороха заметающего следы снега, на первый взгляд ничего не слышно. Но при условии полной сосредоточенности и отрешения от факта замерзших пальцев — я куплю перчатки завтра же! — можно кое-что обнаружить. И на это «кое-что» я безумно надеюсь.

Вой… вой? Скуление? Похоже на скуление, смешанное с воем. Да. И немного лая. Совсем немного, но есть.

Вот оно! Питомник «Шелковистая роза». Собачий питомник.

Я взял там Голливуда в прошлое двадцать второе января, чтобы подарить тебе. И ты сама не раз ходила туда за кормом, ошейником и новым — пятым по счету из сгрызенных — поводком.

Значит, направление изначально верное. Только чуть левее. Я прислушиваюсь и делаю первый шаг.

Снова прислушиваюсь и поворачиваю направо. Еще два влево, вот так. И вперед. Вот теперь вперед.

Помнишь, как ночами мы молили Вудди замолчать и не выть на полную луну и снежное месиво под домом, Белла? А как он нахально продолжал, вынуждая нас закопаться под подушки и пытаться уснуть под радостные повизгивания?

Так вот ты представить себе не можешь, как я рад, что эта особенность твоего питомца врожденная. Что все его собратья с таким же воодушевлением поддерживают древние традиции предков.

Я иду на собачий лай-визг-вой, опираясь на ветки и обходя слишком сильно заметенные места, опасаясь падений. Не пускаю в голову лишних мыслей и фантазий, боясь упустить спасительный звук. Перспектива замерзнуть в этом лесу не впечатляет… тем более при условии, что я помню историю твоего деда — причину твоих кошмаров. И сам сон, поведанный еще в Америке.

Лай становится громче — я все ближе. Время не особо поджимает, у меня еще почти час до Рождества, а значит, возможно, успею купить тебе те пирожные, что посоветовал таксист. Или наоборот, не теряя времени, побегу к дому как можно скорее — я ужасно, ужасно соскучился, Беллз.