АlshBetta - Успокой моё сердце [СИ]

Наполовину высохшие слезы подкрепляются новыми, когда вздрогнув, мальчик крепче жмется к папе.

Первое желание: встать и узнать, в чем дело, но сдерживаю себя. Впервые после того самого случая с сосной вижу, как Эдвард наедине успокаивает сына. И что-то подсказывает, что моего присутствия здесь не нужно. Они замечательно справляются сами.

Стараясь не издавать лишних звуков и, разумеется, не двигаться, тихонько наблюдаю за происходящим. Готовлюсь при первой же необходимости снова претвориться спящей, дабы не разрушить повисшую в темном салоне идиллию.

Немного выгибаясь в ласковых объятьях, Джерри запрокидывает голову, что-то произнося розовыми губками. Парочку неслышных всхлипов прерывают его, заставляя повторять слова. Испуг и непонятливость запечатлеются на детском личике.

Эдвард наклоняется чуть ближе к сыну, глядя, как в зеркало, в собственные глаза. Шепчет уверенно и ясно, не давая никакой возможности усомниться в своих словах:

— Мама поступила отвратительно. Но такое больше никогда не случиться.

Джером жмурится, чуть-чуть, совсем немного, прикусывая губу.

— Я не допущу, — клятвенно обещает мужчина, приподнимая правую руку и тем самым устраивая белокурую головку возле своего плеча; целует бледный лобик — обещаю.

На пару секунд в салоне повисает тишина. Малыш молчит, уткнувшись лицом в рубашку мужчины и крепко-накрепко обвив его шею своими руками. Верит.

Впрочем, вспоминает о чем-то важном довольно скоро. Нерешительно отстраняется, нахмурено взглянув на папу.

Губки снова изгибаются. И снова не могу понять произнесенное слово.

— Нет, — Эдвард неодобрительно качает головой, — ни в коем случае.

Мальчик сглатывает, низко опуская голову.

— Она тебя любит.

Джерри сдавлено кивает, подавляя очередной всхлип. Краем глаза касается меня, но, по-моему, того, что не сплю, не замечает. Не дожидаясь, пока оглянется и Эдвард, закрываю глаза. Теперь остались только звуки.

— Моя… — непривычный детский голосок подтверждает свою взаимность, от которой мне хочется улыбаться. С трудом сдерживаюсь, желая дослушать разговор до конца. Он продолжается.

— Белла никогда не сделает тебе ничего дурного, Джерри.

Мое дыхание перехватывает. Он не верит? Мой маленький белокурый ангелочек сомневается в этом? А как же?..

Опасливо прищурившись, убеждаюсь, что Каллен вернул все внимание сыну и только затем позволяю себе рассмотреть их.

Джером, не изменив позы, по-прежнему возле папы, в импровизированной, сооруженной им из собственных рук колыбельке. Светлое одеяло подоткнуто со всех краев. Из его плена выбрались лишь ладошки малыша.

С надеждой смотря на мужчину, мой мальчик спрашивает снова. На этот раз мне даже не видно, как это происходит, но судя по ответу Эдварда, вопрос-таки был.

— Хорошая. Очень хорошая, родной.

Подобным разъяснением Джерри, похоже, остается удовлетворен. Шмыгнув носом, устраивается на плече отца. Гладит его, что-то бормоча.

— … А я тебя больше, — спустя некоторое время, шепчет Каллен, поглаживая светлые волосы. Посмеивается, с непередаваемой лаской глядя на засыпающего сына. Последние слова говорит совсем тихо, словно подтверждая предыдущие:

— Ты даже не представляешь, насколько, сыночек.

Сантьяго встречает нас ласковым порывом теплого ветра и безоблачным светло-голубым небом. Таким безмятежным и солнечным его не удавалось изобразить даже Джерри.

Медленно, стараясь рассмотреть получше все, что вижу, прохожу следом за Эдвардом от трапа к серебристой «Ауди», наслаждаясь пейзажем вокруг.

Сбылась детская мечта. Я, наконец, увидела что-то кроме Америки.

Машина просторная и удобная. Места на заднем сидении хватит для пятерых, так что мы с комфортом размещаемся на нем все вместе. Я и Джерри, традиционно, у окна.

Встретивший нас человек, судя по всему, из местных. Его темная кожа и живые черные глаза, кажется, пробираются в самую душу. Но, несмотря на свободные шорты и рубашку в цветочек, профессионализм исходит из него ваттами. Чем-то напоминает то ощущение, что вызывал во мне Эммет или кто-то другой из приближенных Каллена.

Двадцать шесть километров от аэропорта до города пролетают очень быстро. Особенно тогда, когда за окнами исчезают самолеты и взлетно-посадочные полосы, а появляется бескрайний синий океан, простирающий вперед на многие-многие километры. Сияние водной глади от солнца пленяет меня сразу же. Зачарованно гляжу на чаек, парящих над ней, на крохотные пятнышки — рыбацкие лодки — невдалеке от берега, на пляжи с белым-белым, как пудра, песком. Гляжу и не могу наглядеться — не мешают наслаждаться видом даже тонированные стекла.