Кейси Уэст - Возможно, на этот раз [litres]

– Это мое дело, – сказал он, – потому что это мои друзья, и то, как ты себя ведешь – ненормально. У тебя явные проблемы с самоконтролем.

Лицо Джетта помрачнело.

– Лучше уходи, мальчик, пока не сказал чего-нибудь, о чем потом пожалеешь.

– А я вот думаю, что всю свою жизнь жалел только о том, что чего-то не сказал.

– Эндрю, – позвала я. Мне не хотелось, чтобы я и мой брат стали причиной, по которой он разругается с отцом. Но он поднял руку и продолжил смотреть отцу в глаза.

– Он просто ребенок. Маленький ребенок, который не способен защитить себя от твоих нападок. Ты не можешь ожидать, что он, как мини-взрослый, будет иметь ответы на все вопросы и делать все в точности так, как это бы сделал ты.

Я уже сомневалась, только ли о Ганнаре сейчас говорит Эндрю.

– Я вполне могу ожидать от ребенка, что он не будет бегать там, где готовят, спотыкаясь об провода, – рявкнул Джетт.

– Если он споткнулся об провода, то виноват в этом ты, – ответил Эндрю. Лицо его отца побагровело: он был готов буквально лопнуть от злости.

– Эндрю, ты сейчас же закроешь рот, – пророкотал он.

Я потянулась, чтобы взять Ганнара за руку, но поймала только воздух. Я оглянулась, чтобы посмотреть, куда он пошел.

– Куда делся Ганнар? – пробормотала я, озираясь по сторонам.

– И не подумаю, – ответил своему отцу Эндрю.

– Мой брат, – громче повторила я. – Кто-нибудь видел моего брата?

Вокруг нас собралась неплохая толпа, наблюдавшая за развернувшейся сценой, но все они только покачали головами. Я встретилась глазами с Микой, которая тоже стояла неподалеку. Она ткнула пальцем в сторону лабиринта.

– Мой брат убежал в лабиринт, – сказала я Эндрю.

– Что? – Он наконец обратил на меня внимание.

– Ганнар убежал в лабиринт. Мне надо его найти.

– Я с тобой, – сказал он.

– Никуда ты не пойдешь, – раздался за нашими спинами голос Джетта, но мы уже бежали в сторону входа в лабиринт.

– Ты как? – по дороге спросила я у Эндрю.

– Не очень, – ответил он напряженным голосом.

Я услышала за нами шаги и, обернувшись, увидела Мику.

– Я помогу, – сказала она.

Я кивнула. Мы не стали говорить о ссоре, которая произошла буквально несколько минут назад. Пропасть, возникшую между нами, уже точно не мог исправить обычный разговор.

Мы добрались до входа и вбежали внутрь лабиринта. Вскоре первая тропа подошла к концу, и мы остановились на развилке.

– Я пойду направо, – сказала Мика. – Напишу тебе, если найду его.

Мы с Эндрю повернули налево.

– В этом лабиринте есть какая-нибудь платформа, на которую можно забраться, чтобы попытаться сориентироваться? – спросил он, озираясь вокруг.

Я махнула рукой в сторону деревянной палубы, возвышающейся в центре лабиринта, очень далеко от нас.

– Окей, попробуем добраться туда.

Я кивнула. В горле стоял ком, и говорить было слишком тяжело.

– Ты ведь понимаешь, что с ним все будет хорошо? – спросил Эндрю. – Он где-то здесь. И здесь есть другие люди. В конечном итоге он найдет выход.

Я снова кивнула, чувствуя, как меня разрывает на части миллион эмоций. Мы добежали до очередной развилки.

– Я пойду налево, – сказала я, собираясь двигаться дальше. В этот момент Эндрю вдруг взял меня за руку и сгреб в охапку, крепко обняв.

– Софи, мне так жаль, – сказал он. – Что мой отец так обошелся с тобой, и что Мика тебе столько всего наговорила, и что твоя мама себя так ведет. И что твой младший брат сейчас, наверное, ужасно расстроен. Прости, мне так жаль.

После его слов стало особенно очевидно: вечерок, конечно, выдался неприятный.

– Это не твоя вина. – Я вдруг почувствовала какое-то оцепенение. – Мне нужно искать брата. – Я отстранилась. – Мне просто нужно найти брата. – Шатаясь, я пошла по левой тропинке. Эндрю не последовал за мной, что меня очень обрадовало.

Шагать по темному лабиринту в окружении высоких ростков кукурузы, в полном одиночестве, было странно; мой мозг начал прокручивать абсолютно каждое мое слово, каждое мое действие за последние… семнадцать лет. Неужели Мика была права? У меня действительно были предубеждения насчет всех и каждого в нашем городе? Из-за этого ли испортились наши отношения с мамой? Было ли это настолько неправильно – хотеть перемен, мечтать о большем? Моя мама подала на стипендию от моего имени, и я ее получила. Было ли это глупо – даже не обдумать этот вариант?

– Это все потому, что она не верит в твой успех, Софи, – пробормотала я себе под нос. Я была уверена, что тут-то точно ничего не додумала.