Кейси Уэст - Возможно, на этот раз [litres]

– Мы уже отсидели свое. Нужно только дождаться Мику.

– Наверное, стоит дать ей время, учитывая, с кем она разговаривает. – Он взял в рот ложку амброзии. – Что это такое? – спросил он с полным ртом фруктового салата.

– Десерт, притворяющийся полезным.

Он кивнул.

– А вот эти маленькие кусочки?

Я оглядела остатки на его тарелке.

– Понятия не имею. Может, кокос?

– Это не кокос. Попробуй. – Он собрал немного в ложку и предложил мне. Я была не в настроении спорить. Съев салат с ложки, я подержала его во рту, а потом спросила:

– Вишни? Ты их чувствуешь?

– А, наверное. Я не фанат коктейльных вишенок.

– С ними всегда так: люди либо их обожают, либо терпеть не могут. Как кориандр.

– Или пекановый пай.

– Пекановый пай? – переспросила я. – О нем и спорить нечего. А если хочешь поспорить, то ты просто не пробовал… – Я умолкла, чувствуя, что опять прозвучу, как провинциалка.

– Чей пекановый пай мне стоит попробовать?

– Неважно. Ты ее не знаешь.

Он медленно кивнул и, несмотря на провозглашенную ненависть к коктейльным вишенкам, продолжил есть салат.

– Ты веришь в загробную жизнь? – вдруг спросил он.

– От пеканового пая к загробной жизни? Ничего себе скачок.

– Похороны.

– Да.

– Да – ты веришь в загробную жизнь? Или да – похороны?

– Да, я верю в загробную жизнь. – Я помолчала, глядя на облака. – Я не знаю, из чего она состоит, но я верю, что у всех нас есть душа, что-то, что делает нас самими собой. Помню, когда моя бабушка умерла, я смотрела на ее тело и думала, что чего-то не хватает, что она – это больше не она. – Я посмотрела на него краем глаза. – А ты?

– Я согласен.

– Вау, хоть в чем-то мы с тобой согласны.

– Знаю, очень странно. – Он несколько раз постучал ботинком по гвоздю, торчащему из деревянных перил крыльца. – Это поэтому ты расстроена сегодня? Потому что это напомнило тебе о похоронах бабушки?

– Вот оно, – пробурчала я. – Знала, что ты не сможешь сдержать свои попытки анализировать меня.

– Мне нужен всего один последний кусочек пазла, и тогда я пойму о тебе все.

Я понимала, что он шутит, но задумалась, нет ли в его словах доли правды: не решил ли он, что и правда досконально разобрался во мне. Было бы неплохо, если бы он снабдил меня списком: в последнее время у меня самой с этим были проблемы.

– Давай найдем Мику и поедем, – сказала я.

– Мы еще и в этом согласны.

Эндрю засунул в рот последнюю ложку салата и, когда мы встали, бросил тарелку в металлическую мусорку у двери. Мы вернулись внутрь. Прохладный кондиционированный воздух был очень приятным, но было очень шумно. Мы держались вместе, пока искали Мику в гостиной, в коридорах, в спальнях. Я даже постучалась в туалет, но ответила мне не Мика.

– Я оставила мобильник в фургоне, – сказала я Эндрю. – У тебя твой с собой?

– Свой я тоже оставил в фургоне, потому что ты сказала на кладбище, что так будет вежливо.

Я вздохнула.

– И правда. Я ведь твой тренер по этикету.

– По провинциальному этикету. С меня услуга за услугу, если ты когда-нибудь приедешь в Нью-Йорк.

Я стиснула зубы и направилась к входной двери. Мне ни к чему были уроки городского этикета. В отличие от него, у меня был здравый смысл.

Я направилась к фургону, опережая Эндрю, и заметила машину Кайла прежде, чем его самого в салоне. Мустанг стоял рядом с цветочным фургоном, и я увидела, что внутри кто-то шевелится. Двигатель был запущен. Он что, ждал меня?

Но когда я подошла к машине, стало ясно, что Кайл внутри не один. На штурманском кресле сидела Джоди, и они целовались. Я ахнула. В этот самый момент за моей спиной появился Эндрю.

Кайл, должно быть, услышал или почувствовал что-то и прервал поцелуй. Оглянувшись, он увидел меня и кивнул. Я не стала задерживаться, чтобы узнать, что будет дальше: Джоди уже начала оборачиваться. Чувствуя, как полыхают щеки, я зашагала прочь, мимо цветочного фургона, сжимая в кулаке ключи от машины.

Эндрю догнал меня.

– Эй, ты в порядке?

– Что? Почему мне не быть в порядке? – Я не собиралась наезжать на него, но получилось именно так.

– Там был Кайл. Я думал, вы с ним…

– Что? Ага, нет, это неважно. Мы с ним не… Он даже не… – нравился мне, так я хотела закончить это предложение. Я знала, что это чистая правда, но это не значило, что мне не обидно, и объяснить все это было сложно. И я не хотела ничего объяснять. – Это похороны, – закончила я в итоге.

– Каждый по-разному справляется с горем? – повторил Эндрю слова Мики.