Кейси Уэст - Возможно, на этот раз [litres]

Я сходила в подсобку, взяла ведро с лилиями и принесла их к стойке.

– Так много лилий. – Мика подобрала большой белый цветок из ведра и вставила в свои распущенные кудри.

– Ты вроде говорила, что лилии – твои любимые цветы? – спросил Эндрю, подходя ближе.

Он запомнил, какие цветы – мои любимые?

– Нет, я сказала, что мои любимые цветы – лилии-калла.

– Э-э-э…

– Это не одно и то же, – пояснила я. – Они даже не принадлежат к одному роду растений. – Окей, не то чтобы я знала об этом, пока не начала работать в магазине, но это не значило, что теперь мне нельзя использовать это знание против Эндрю.

– У них просто похожие названия, – сказала Мика. – Не знаю, как ты вообще умудрился их перепутать.

– Нечего сказать, спасибо, – протянул Эндрю.

Я изучила пару ваз, пытаясь решить, какую из них взять – и в итоге выбрала правую. У меня было мало времени, поэтому я просто схватила лилии в охапку, постаравшись, чтобы получилось хоть немного симметрично.

К магазину подъехала машина.

– Это что, миссис Дэвис? – спросила Мика, выглядывая в окно. – Я пойду скажу ей, что магазин закрыт, пока она не достала всех троих детей из машины.

Эндрю отлепился от стойки, чтобы к ней присоединиться, но Мика жестом остановила его.

– Я разберусь. Стой тут, я мигом.

– Мне кажется, она сделала это нарочно, – сказала я, когда Мика ушла.

– Что?

– Оставила нас вдвоем. Она хочет, чтобы мы подружились.

– Совсем с ума сошла, – сказал Эндрю. Я рассмеялась.

– И правда. Подержи-ка.

Он взял у меня цветы. Я подрезала стебли и добавила в охапку еще несколько.

– В чем секрет хорошего букета? – спросил он.

– Форма, – ответила я, отходя на шаг, чтобы посмотреть на букет со стороны. – Сойдет. – Я нацепила на стебли вазу, и Эндрю отпустил цветы.

– Смотрится здорово, – сказал он.

– А слабо сказать комплимент тем букетам, на которые я трачу больше пяти минут?

– Я первый раз вижу, чтобы ты сделала букет, не пытаясь подстроиться под клиента.

Я покачала головой.

– Уверяю, я думала именно о Джоне Фарнсворте.

– О покойном? Как это?

– Я использовала кучу лилий.

Дверной звонок звякнул, и внутрь просунула голову Мика.

– Друзья мои, нам, вероятно, стоит ехать, пока мы не пропустили похороны.

– Мы этого, разумеется, не хотим.

Эндрю подобрал два букета, которые я достала из холодильника, а я взяла третий. Так должно было получиться гораздо лучше. Джон это заслужил.

Пастор Гринли читал на кафедре какую-то проповедь о смерти и спасении. Джозеф, один из внуков Джона, приехавший из другого города, постоянно оглядывался через плечо и улыбался Мике, сидевшей в церкви на последнем ряду.

– У этого парня будет вывих шеи, – сказал Эндрю. – Это похороны. Даже я понимаю, что сейчас неподходящее время для флирта.

– Каждый по-разному справляется с горем, – ответила Мика, улыбаясь Джозефу, который опять оглянулся.

– Ты что, видишь что-то хорошее в каждом? – спросил Эндрю.

– Почти, – прошептала она.

– Она легче прощает тех, кто посимпатичнее, – добавила я.

– Наглая ложь, – отозвалась подруга.

Пара, сидевшая перед нами, обернулась и раздраженно на нас уставилась. Мы умолкли.

Проповедь была недолгой. После нее сын Джона произнес речь. Рядом с гробом стояла огромная фотография покойного. Я неотрывно глядела на нее, слушая рассказ о его жизни: служил в армии, прожил с женой пятьдесят четыре года, имел двух сыновей, одну дочь и восемь внуков. Он занимался волонтерством при госпитале для ветеранов; в молодости преодолел проблемы с алкоголем. Эти факты будто зачитывались из какого-то списка, и я, как, наверное, многие люди на похоронах, начала думать, какие пункты прочтут на моих похоронах. Нормально училась в школе; любила своего брата; все любили ее лучшую подругу; мечтала о жизни, которую не могла даже представить – настолько она была далекой и незнакомой.

– В его сердце всегда было особое место для неудачников, – проговорил сын Джона, возвращая меня в реальность, – вероятно, потому что он сам считал себя таковым. Поэтому он всегда заступался за них.

– Полагаю, это делает неудачницей тебя, – прошептал Эндрю. Я пихнула его в бок, и он охнул.

Мистер Фарнсворт закончил речь, слезно объявив, насколько он благодарен отцу, а потом сел на место.

Пастор Гринли снова встал.

– Сейчас мы направимся на кладбище. После погребения миссис Лоусон будет ждать гостей в своем доме на поминках.