Андрей Геласимов - Жажда. Фокс Малдер похож на свинью

Люблю решительных женщин.

Говорили, что стиркой дома занимается муж. И кухней. А куда с такими ногтями?

— Везет придуркам, — повторила Дина со вздохом. — Целый урок будут балду пинать.

Через десять минут они собрались под нашими окнами. Корчили рожи, показывали языки. Когда учишься в выпускном классе, кажется, что счастье будет длиться целую вечность.

В понедельник нас с ними объединили. Они пытались тихо исчезнуть, но Екатерина прокричала на весь коридор, что лично разберется с теми, кто хочет удрать. Громким голосом. Первоклассник, стоявший рядом с ее кабинетом, вздрогнул и уронил на пол деревянный пенал. Дина Макарова показала всем большой палец.

После истории у нас ничего больше не было, и мы пошли на улицу, за гаражи. Дома курить удавалось не всем. У некоторых родители работали в смену.

На крыльце стояла Елена Николаевна. Она внимательно всматривалась во всех, кто выходил из школы. Увидев меня, она сделала шаг в нашу сторону, и пацаны быстро спрятали сигареты.

— Можно с тобой поговорить? — сказала она, обращаясь ко мне. — Ты ведь новенький из 10 «а»?

Я с тоской посмотрел в спину удаляющимся одноклассникам. Ждать меня они, разумеется, не стали.

— А что я такого сделал?

— Мне просто надо поговорить с тобой. Пойдем вон туда, к футбольным воротам.

— Надолго?

— Нет, минут на пять.

Я сунул руки в карманы и, сгорбившись, пошел за ней.

— Три дня назад это ведь тебя Екатерина Михайловна приводила вечером в учительскую?

— Ну.

— А зачем она тебя приводила?

— Я-то откуда знаю? Приводила и приводила. Может, хотела познакомиться.

— Ты мне не хами.

— Я не хамлю.

— Тогда отвечай нормально.

— Я нормально отвечаю. Не знаю, зачем приводила. Спросите ее.

Она задумалась на минуту. Наморщила лоб. Глаза очень синие.

— Понимаешь, произошло что-то очень серьезное, но я пока не знаю — что.

— Да? А я тут при чем? Я вообще в этой школе новенький.

— Но курить ты уже знаешь, с кем надо ходить.

— Мы не курить шли.

— Рассказывай мне сказки. Знаю я отлично, куда вы шли.

— Я не курю.

— Да перестань. Это сейчас неважно. Ты Лидию Тимофеевну видел в тот вечер?

Я понял, что разговор становится неприятным.

— Нет. Я ее не видел.

Даже врать не пришлось. Она ведь не спросила, слышал ли я ее.

— А почему Екатерина Михайловна с тобой потом так странно разговаривала? И чаем тебя поила?

— Да я-то откуда знаю? Может, она всех новеньких любит чаем поить.

— Перестань паясничать. Я же тебе говорю, — случилось что-то серьезное.

Она посмотрела мне прямо в глаза.

— Ты что-то знаешь? Скажи мне честно. Знаешь ведь, да?

— Да ничего я не знаю. С чего вы взяли вообще?

— С чего я взяла?

Видно было, что она разозлилась.

— С чего я взяла, говоришь?

Глаза у нее сузились.

— А с того, что Лидия Тимофеевна в тот вечер прибежала в учительскую вся в слезах и сказала, что Екатерина Михайловна теперь ее просто убьет. И убежала, ничего мне не объяснила. А еще через два часа эта Екатерина Михайловна привела тебя, и вы с ней очень странно беседовали. Что она хотела от тебя?

Я постарался не смотреть ей в глаза.

— Не знаю я, чего она хотела. Она вообще какая-то…

— Послушай, я понимаю, что тебе не хочется говорить. Екатерина тебя напугала. Но ситуация очень серьезная. Лидия Тимофеевна не ходит в школу вот уже несколько дней. В учительской мне никто ничего объяснять не хочет. Ее просто заменяют, как будто знают, где она и почему не выходит на работу. Все делают дурацкий вид.

— Сходите к ней домой.

— Я там была!

Она почти закричала.

— Я была там уже двести раз. Никто дверь не открывает. Она у кого-то снимает эту квартиру, но где ее хозяева живут — я не знаю. Она говорила как-то, но я уже не помню. Где-то недалеко. Две остановки на автобусе.

— Может, в домоуправлении спросить?

— Ты что, издеваешься?

Она молча уставилась на меня.

— Я же тебе говорю — она не открывает дверь. Она там внутри. Я ее слышу. Каждый раз, как прихожу — слышу. Но она не открывает мне дверь. Ты понимаешь? Мне! Случилось что-то очень серьезное.

Она запнулась и минуту сосредоточенно смотрела вниз. Прямо под ноги. Как будто что-то искала там на земле.

— Она в институте себе вены вскрывала. На третьем курсе. С тех пор носит платья с длинным рукавом.

Елена Николаевна снова посмотрела мне прямо в глаза.

— Слушай, я понимаю: ты еще очень маленький и все это тебе кажется диким. Но это такая взрослая жизнь. Помоги мне. Я прошу тебя. Помоги мне.