Агустин Гомес-Аркос - Ана Пауча

Прибывают пышно облаченные священники, резвящиеся с самой заутрени, как потаскухи в праздничный день, – живот раздулся от облаток, кропильница полна до самых краев. Словно исполняя какой-то мрачный танец, они благословляют людей, которые будут руководить экспедицией, освящают пищу, которой будут питаться манифестанты и так далее. Покидая двор, они оставляют за собой мистический жар, он проникает в камеру предварительного заключения и вызывает у Аны Паучи тошноту. Она не знала, что бог в союзе с отечеством.

Прибывают монахини в своих грубых накидках, таких строгих, что они делают их похожими на священников в сутанах, их головы в накрахмаленных чепцах напоминают каких-то чудовищных бабочек с раскрытыми крыльями. Они с благосклонным видом окружают длинный стол на козлах, где навалом лежат мешочки с завтраком. Высокими инстанциями, включая самого его высокопреосвященство епископа, эти сестры милосердия облечены доверием раздавать мешочки в обмен на ритуальный поцелуй четок. Добровольный поцелуй. Что касается завтрака, то каждому манифестанту – один мешочек. Неукоснительно. Милосердие, как и все в нашем низменном мире, следует соразмерять. Святой Фома Аквинский понимал в этом толк. Его высокопреосвященство епископ – сторонник учения Аристотеля. Милосердные монахини тоже.

Сидя за решеткой на белой каменной скамье, Ана Пауча начинает подозревать, что ей открывается какой-то новый для нее мир, но из-за кулис. Конечно, пока это всего лишь ее минутная догадка, ведь она еще не знает, что присутствует при тщательной подготовке спектакля, который телевидение, радио и национальная пресса назовут завтра многолюдной стихийной манифестацией народа.

Тень внезапно покидает квадратный двор, как если бы она только и ждала конца всех этих приготовлений. И в сиянии дня, словно солнечные лучи возвестили именно о его пришествии, прибывает маленький круглый господин. В правой руке у него небольшой пузатый саквояж темной кожи. Вот, наверно, единственный человек, который подумал о том, что надо захватить с собой самое необходимое. Хитрец. И право, никогда ведь не знаешь, что ожидает тебя в дороге.

Круглый человечек с пузатым саквояжем сразу же располагается в будке часового, тем самым внезапно прервав его полудрему.

Прибывают манифестанты. Длинная вереница людей, конец которой теряется где-то за воротами. Взгляд Аны Паучи не может объять все, но людей она видит. Можно подумать, что они не успели умыться (или сделали это в спешке), так они жмурят глаза на утреннем солнце. И морщат лоб, как будто вспоминают и никак не могут вспомнить свои сны. Или, может, их мучат воспоминания о кошмарах, который невольно хочется забыть.

Длинная вереница людей огибает стол и направляется к автобусам, проходя мимо будки часового. Там круглый человечек с улыбкой на губах вручает каждому двести песет, которые он картинным жестом вытаскивает из связок банкнотов, наполняющих его саквояж.

За покрашенными в черное с золотым чугунными воротами Ана Пауча через аркады замечает автобусы, сверкающие хромом в почти горизонтальных лучах утреннего солнца. Она слышит шут их моторов и видит, как один за другим они исчезают, наполненные вопящей толпой – вид у всех такой, будто они отправляются на праздничное гулянье. Монахини-ласточки и солдаты в серых мундирах без отдыха снуют взад и вперед, со двора на улицу и vice versa, [13]щедро раздавая советы и оплеухи, медальки и флажки. Несколько проституток присоединяются к манифестантам, на тот случай, если одинокие мужчины почувствуют себя слишком одинокими в дороге. Или в Мадриде. Но денег им не дают, даже если они тоже патриотки. Приношение на алтарь отечества они совершают стихийно, на свой страх и риск. Толстые дамы-распорядительницы, посовещавшись, соглашаются снабдить их завтраками, да, конечно, ведь милосердие не имеет границ, бог нам свидетель! Скрепя сердце им также разрешают подмазаться, словно они собираются играть в фильме ужасов милосердных самаритянок при Дракуле, оседлавших автобус под ярким сентябрьским солнцем на пыльных дорогах Кастилии. Единственная предосторожность, которую принимают по распоряжению госпожи супруги военного губернатора, – следят за тем, чтобы проститутки не проскользнули в автобус к семинаристам и солдатам. На карту поставлено здоровье отечества, набожно говорит она.

Время торопит. Солнце близится к зениту. Грандиозная манифестация в Мадриде намечена на два часа пополудни, а впереди еще не меньше четырех часов пути. А ведь еще может заглохнуть мотор, кому-нибудь понадобится выйти по нужде, да и заторы на дорогах неизбежны… Давай, давай, побыстрее, если тебя на заднем сиденье затошнит, высунешь голову в окно, вот и все!