Маша Трауб - Или я сейчас умру от счастья

Маленький Роберт, не найдя любви в собственном доме, стал бегать к соседям. И Кети заменила ему и братьев, и мать, и отца. Она читала ему книжки, клеила картонные танки, учила писать. Ради Роберта она вставала рано утром и вела его на море, где они собирали красивые камни, стеклышки, обточенные волнами. Кети научила Роберта плавать и нырять, кататься на велосипеде и чеканить футбольный мяч. Она рассказывала ему про старшего, умершего, брата. Как Зураб плавал, как он был лучшим учеником в школе, как умел складывать в уме числа так быстро, что все с ума сходили. Роберт спрашивал у Кети про Серго, но она никогда про него не рассказывала. Только про Зураба. И Роберт очень хотел походить на старшего брата. Они с Кети срывали полевые цветы и шли на могилы Мераба и Зураба. Убирали засохшие букеты и клали новые. Кети научила Роберта рассказывать Зурабу о том, что его волнует, доверять тайны. Призналась, что она часто разговаривает с дядей Мерабом. А Роберту понравилось «разговаривать» со старшим братом. Сначала Кети стояла на могиле и доверяла дяде Мерабу сокровенные мысли, просила совета, а потом отходила, уступая место Роберту. Тот рассказывал Зурабу, что уже хорошо читает, что Кети считает его способным к математике.

Тетя Ника была рада, что дочь снова захотела жить, но пыталась ее образумить – зачем она возится с чужим ребенком, вместо того чтобы устраивать собственную судьбу? Зачем привадила Роберта? Разве он сирота? Да, ей тоже больно смотреть на этого мальчика, заброшенного и всегда голодного при живой матери. И, конечно, она всегда накормит Роберта, дверь ее дома всегда для него открыта, но Кети… Она молода, красива, и про Серго уже никто из соседей не вспоминает. Разве она не должна думать о себе?

Кети отреагировала жестко: она будет проводить с Робертом столько времени, сколько захочет. Тетя Ника смирилась и стала покупать еду на двоих детей – Кети и Роберта. И готовить на двоих. Нинель у плиты давно не стояла. Но Роберт нередко отказывался от еды – стеснялся, говорил, что поел в школе. Только Кети могла уговорить его пообедать, принеся тарелку в комнату.

Тетя Ника пришла к Нинель, принесла мясо на косточке и спросила, не хочет ли Нинель сварить первое. Нинель удивилась и мясо не взяла.

– Кто варит первое для себя? – спросила Нинель.

– Не для себя, для Роберта! – пыталась образумить соседку тетя Ника.

– Разве он голодный в школе? – удивилась Нинель.

– Слушай, он скорее умрет, чем кусок хлеба попросит, – сказала тетя Ника. – Я не могу Роберта накормить, он отказывается!

Нинель не ответила.

– Роберт на Кети похож, – продолжала тетя Ника. – Помнишь, как она боялась у тебя воды попросить, когда пить хотела? Роберт тоже такой. Они, эти дети, – другие. Они голодной смертью скорее умрут, чем подойдут и возьмут. Нинель, ты меня слушаешь? Я говорю, что ты должна Роберту первое сварить, а не я. Я варю, но он не ест. Я на двоих детей готовлю, скажи, зачем? Вот, смотри, сюда кладу мясо. Хочешь, я тебе готовое принесу? Покормишь сына. Или его скоро ветром сдует. Такой худой стал, что я плакать хочу, когда на него смотрю. Моя Кети худая, но я уже не плачу, привыкла. А зачем Роберт такой худой? Нинель! Разве я сама с собой разговариваю? Разве ты не здесь?

Тетя Кети так и не дождалась ответа. Нинель было неинтересно про мясо. Ей ни про что не было интересно.

Однажды, когда Роберт собирался бежать домой – а он старался прошмыгнуть незаметно, пока тетя Ника крутилась на кухне, – она его остановила и позвала к столу. Поставила перед ним тарелку и велела есть. Роберт сначала стеснялся и отказывался, но Кети, которая ела, как птичка, и была похожа на ходячий скелет, вдруг села рядом и попросила себе тоже еды. Ради Роберта. На следующий день все повторилось. Тетя Ника начала печь пироги, торты, пирожные и плакала уже от счастья, что Роберт и ее дочь наконец «перестали греметь костями на суп». Тетя Ника была готова простить все и всех ради этого мальчика, который вернул ее дочь с того света. Кети начала улыбаться и смеяться, как раньше, ведь она всегда была легкой и смешливой. Стала тянуться к матери – с разговорами и без, просто посидеть рядом. Кети уже без слез могла говорить о Серго и рассказывала, какой Роберт таланливый. Как сильно он отличается от брата. Ничего общего. Серго был ярким, Роберт предпочитал держаться в тени. Серго все давалось легко, с потолка валилось, Роберт брал усидчивостью, терпением, старанием.

– Я забирала сегодня Роберта из школы, – рассказывала Кети матери, – он стоял рядом с раздевалкой и давал всем пройти. Ждал, пока все оденутся, и только потом вышел. Вышел последним. Серго же всегда врывался в раздевалку первым, срывал чужие куртки, если они ему мешали, и первым выходил.