Гийом Мюссо - Я возвращаюсь за тобой [litres]

Молния разрезала горизонт, тут же послышались раскаты грома. Итан открыл калитку и двинулся по аллее.

– Мариса! – проговорил он неопределенным тоном.

Он смотрел на свою бывшую невесту с сочувствием и удивлением одновременно. Ей было столько же, сколько ему, – тридцать восемь, – но она казалась старше, спина ее слегка сгорбилась, ранние морщины легли на лицо.

– Я знаю, о чем ты подумал, – сказала она, словно прочитав его мысли. – Но ведь тебе уже не двадцать, если честно, и выглядишь ты старше, чем в телеви зоре.

Снова загремел гром, усиливая ощущение тревоги.

– Если ты тут, значит, ты виделся с Джимми, верно?

Он с трудом скрывал беспокойство.

– Нет, – тихо сказал он, – я встретился с Джесси.

– Ты ее привез?

В ее голосе послышался проблеск надежды. Итан сокрушенно покачал головой.

– Тогда где же она?

Он едва заметно поколебался, а затем сказал:

– Не знаю.

Ему не хватало мужества сообщить Марисе, что жизнь ее дочери висит на волоске, что она на операционном столе в больнице. Главным образом, лелеял надежду, что состояние Джесси, возможно, и не так серьезно, как ему показалось, и что все как-то устро ится.

– Почему она сбежала? – спросил он.

– Это не твое дело, – огрызнулась Мариса.

Назревавшая гроза наконец разразилась проливным дождем, сопровождаемым молниями и раскатами грома.

– Почему ты мне ничего не сказала? – спросил он, поднимаясь на веранду.

Поскольку она не отвечала, он вновь повторил вопрос:

– Почему ты мне не сказала, что беременна?

Она посмотрела ему в глаза.

– Потому что ты не дал мне времени.

– Нет, Мариса, это слишком легко – переложить ответственность на меня!

– Послушай, Итан, этот ребенок, ты его не хотел и…

Он перебил ее:

– Возможно, и не хотел, но это я – ее отец, и я имел право знать!

Молнии еще сверкали на небе, но гроза как-то внезапно стала удаляться, оставляя за собой тяжелую и гнетущую атмосферу. Мариса потерла глаза, отгоняя усталость.

– Нет, Итан, может, ты и дал ей жизнь, но отцом ты ей не являешься.

– Отчего же?!

– Это Джимми растил ее четырнадцать лет. А ты, ты-то что сделал? Ты ее не кормил, не укачивал, не успокаивал, когда она боялась…

Он бросился к ней и резко встряхнул:

– А как, по-твоему, я должен был этим заниматься? Я даже не знал о ее существовании!

Он сжимал ее руку все сильнее и сильнее, как будто это могло помешать ей говорить, но она прокричала ему прямо в лицо:

– Давай, ну ударь меня теперь! Ведь ты только это и умеешь: причинять зло!

– Как бы то ни было, когда у Джесси возникли проблемы, позвонила она именно мне!

Она попыталась высвободиться, и он ослабил хватку, вдруг поняв, что перегнул палку.

Мариса убежала в дом, и Итан со вздохом опустился на ступени веранды.

На что он надеялся, приезжая сюда? Что его примут с распростертыми объятиями? Так бы и произошло, если бы не недобрая память, которую он оставил по себе и которая с годами только усилилась.

– Года четыре или пять назад к нам приходила какая-то женщина…

Итан обернулся. Мариса вернулась на террасу. По-видимому, она успокоилась и говорила что-то у него за спиной.

– …это была француженка, – продолжала она, – она называла свое имя, но я забыла…

Селин…

Селин, которая не слишком-то много знала о его прошлом, приезжала в Бостон! А он об этом и не подозревал.

– Чего она хотела? – спросил он, стараясь скрыть волнение.

– Не знаю. Ей хотелось «тебя понять», вот что она мне сказала. Единственное, что я поняла, так это то, что ты ее тоже бросил без всяких объяснений – видно это уже вошло в привычку.

– И что ты ей сказала?

– Правду.

– Твою правду, – поправил ее он.

– Возможно, но самое удивительное…

– Что?

– Что у меня сложилось впечатление, что даже после этого ты был для нее еще дорог.

Итан опустил голову, зажег сигарету и медленно закурил. Его взгляд был устремлен в какую-то точку за стеной черных облаков, застилавших горизонт.

– Кстати, я хотела вернуть это тебе!

Он повернулся, чтобы грудью принять снаряд, который ему бросала Мариса. Это оказалась спортивная сумка из искусственной кожи, украшенная полустертым логотипом Олимпийских игр в Лос-Анджелесе 1984 года.

– Что это такое?

– Открой.

Он раскрыл молнию: сумка была наполнена банковскими билетами, пятидесяти- и стодолларовыми купюрами.

– Это тебе, тут все деньги, что ты посылал Джимми в течение десяти лет. Эквивалент твоего месячного перечисления на его счет: восемьсот долларов в месяц вначале, затем по две тысячи долларов, когда тебя начали показывать по телевизору…