Абрамов Ерухам - Закон тайга — прокурор медведь - Исповедь

Я исполнил ее просьбу, положил на ее тарелку соус и соления.

Ребята и их партнерши были уже навеселе. Гулянка шла вовсю. Моя Эльмира выпила еще вина и теперь с наслаждением закусывала. Я уже был не новичок, и поспешил схватить ее за груди. Почувствовав хмель от выпитого, она и сама "завелась”: обнимала, целовала меня, даже покусывала мои губы…

— Послушай, — оторвавшись от моего рта, внезапно заговорила она, — как тебя звать, я даже этого не знаю, а провела с тобой ночь… Эх, до чего я дошла!

— Ази…

— А ну-ка скажи мне, Ази, сколько девушек ты уже перевидел?

Это было для меня как обухом по голове. Врать мне не хотелось.

— Ты даже целоваться не умеешь, — продолжала Эльмира.

Я тут же признался ей, что она у меня — первая. Услышав это, она оттолкнула меня и уставилась звериными глазами.

— Так я у тебя — первая?

— Да.

— Какой же ты вор, если до сих пор с девушками не баловался?! А-а, тебя только хотят сделать вором в этом доме, как меня — сделали проституткой… Сколько же тебе лет?

— Семнадцатый пошел.

Она громко засмеялась. Смеялась она долго, а я смотрел на нее и во мне закипала злоба. Я хотел даже ударить ее, но удержался.

— Юноша, — вдруг прекратив смех, сказала она, — так это я тебе "поломала” в семнадцать лет?

Мне казалось тогда, что она издевается надо мною. Но она по-своему жалела меня.

— Хорошо… Я научу тебя всему прекрасному, что только есть в интимной жизни. Всему, чему научили меня взрослые, после того, как я впервые познала мужчину.

Она вскочила из-за стола, обняла меня за шею так крепко, что я испугался: еще задушит… Но она запрокинула мою голову и начала осыпать меня поцелуями.

Мы поднялись в ее комнату, где и в прошлый раз мне побывать довелось. Проходя по коридору, мы слышали сладостные стоны и смех из других помещений — там забавлялись наши друзья. В комнату Эльмиры никто не имел права входить без спросу: ключи всегда были при ней. Она сама выбирала себе мужчин; приходилось ей быть и с Ромой, и с Агой. И сегодня — она выбрала опять меня, сегодня я был в ее объятиях…

В эту ночь она рассказала мне свою историю.

Эльмира была одинокой: ее отца убили на фронте, а мать вышла замуж за другого и с ним уехала в Баку. В этом доме Эльмира жила и раньше. Училась, а когда началась война, пошла работать санитаркой в госпиталь. Хозяева дома во время войны купили другой, еще более великолепный, а этот — превратили в притон. Долго Эльмира не сдавалась, живя в самой гуще распутства, но просуществовать на одну зарплату было невозможно. В 1942 году Халид — хозяин дома, взял ее девственницей… Поддавшись уговорам Фариды, она согласилась проводить время с ворами и картежниками. Это далось ей нелегко, но иного выхода не было: иначе не выжить было в те страшные годы, когда буханка хлеба стоила тысячу — тысячу пятьсот рублей. Следует принять во внимание и ее юный возраст: когда началась война и она осталась безо всякой поддержки, ей было семнадцать. Нынче ей был двадцать один, но она следила за своей внешностью, и никто не давал ей ее лет.

…Мы оставались в ее комнате, покуда я не услышал, что Рома зовет меня. Надо было уходить.

Мы ушли с Ромой и Ата, а здоровяк Ага остался ночевать, как и в прошлый раз.

Прошло два дня. Идти мне не очень-то и хотелось, но меня мучил долг Роме, который я обещал вернуть в субботу.

В десять вечера я явился на условленное место, как договорились.

Мы шли грабить жилье состоятельного человека, хорошо знакомого Роме. Хозяева отправились куда-то, оставив дом без присмотра, о чем Рома был прекрасно осведомлен: он давно уже следил за этими людьми, но удобного случая до сих пор не представилось… Владелец дома заведовал какой-то базой и был очень богат.

По плану я входил в дом вместе с Ромой. Ага стоял за калиткой во дворе, Ата — в случае опасности, обязан был оповестить нас свистом, находясь на улице.

Ключи и отмычки были у Ромы. Он владел ими искусно и я с удивлением наблюдал, как быстро он расправляется с замками.

Квартира была обставлена соответственно доходам хозяина: прекрасная мебель, ковры на стенах и на полу. Долго не раздумывая, Рома открыл шкаф. Нащупал в его глубине шкатулку, открыл ее, высыпал содержимое в карманы. Затем мы направились в другую комнату — эта оказалась спальней. Рома приподнял матрац на постели, распорол его по шву, засунул внутрь руку и стал там шарить. Все, что хотелось, он молча перебрасывал мне. Это были пачки денег, все — новенькие сторублевки. Я не успевал распихивать их по карманам. Закончив, Рома тщательно заправил постель.