Сергей Кузнечихин - Где наша не пропадала

Это по вечерам, а с утра уходил он искать работу. Неделю, наверное, выбирал, если не больше. Боялся прогадать. И начальство расспрашивал, и работяг через одного пытал – соберет данные и в гостиницу – сначала нам выложит, потом докторше с мужем. Все советы внимательно выслушает и задумается. Лежит на койке, словно пищу переваривает, и, что характерно, не засыпает. Толик проверял. Надумается вдосталь, потом встает и начинает учить Толика житейской мудрости:

– Это надо же быть таким дурным. Двенадцать лет прозябнуть на Севере – и ни кола ни двора. Ты хоть в кооператив запишись.

А Толик опять свое, словно не понимает, зачем человеку квартира на Западе, если он на Севере живет.

У Мыколы от такой наивности щека дергаться начинала. У него двухкомнатная на третьем этаже, и то он считает, что ничего еще не достиг. Сосед у него и машину новую купил, и видео крутит… Вспомнит про соседа, глаза сразу мечтательными делаются, и начинается любимая песня: про то, как заработает недостающие гроши, купит домик на земле и посадит какой-то сверхредкий сорт винограда. Домик он уже присмотрел, только беспокоился, как бы не подорожал этот райский уголок, пока он на Севере мается. И тут же спрашивал у нас, как мы считаем – подорожает или нет. Толик, разумеется, говорил, что обязательно подорожает. И мечтатель снова задумывался, снова подсчитывал, сколько же ему придется отмантулить на Севере, чтобы вернуться наверняка.

И так каждый вечер, пока работу не подыскал. Он уже и в общагу переезжать собрался. Да случилась закавыка.

Документы у него оказались не в порядке. Паспортистка рассмотрела, что дата выписки из Майска подтерта и переправлена. Не знаю, как он ей объяснял эти подтирки, а из того, что нам плел – я ничего не понял, даже Толик не смог разобраться до конца.

Скорее всего, было так.

Приехал он из Майска под свой Тираспольский Бердичев, огляделся и понял, что северных грошей на домик с землицей маловато привез. Значит, надо поворачивать оглобли. Пока думал да гадал, считал да пересчитывал – времечко уплыло. Калитка захлопнулась. Вот и пришлось циферки в штампе подрисовывать. Южную прописку он не ставил, в своей-то квартире всегда успеется, и получилось, будто он только что из Майска. Это мне так кажется, а как на самом деле было – не знаю. Но аэрофлот он заморочил и обошел.

Не очень хитрое дело, говорите?

Зря. На Север пробраться далеко не просто. Система пропусков отлажена дай боже, и контроль тройной. Из Певека, помню, вылетали. Вещи у меня досматривал не какой-нибудь ефрейтор, а мужичок с майорскими погонами и с майорской зарплатой, разумеется. Чувствуете цену? Приставил он свой миноискатель к моему рюкзаку – запищало. Открываю, вернее, развязываю, показываю банки с тушенкой. А там еще два куска хозяйственного мыла, одна красноярская подружка просила, не было в городе такого сокровища. Майор эти кусочки взял и тоже миноискателем прослушал. А вы говорите, пара пустяков.

И таких вот спецов Мыкола вокруг пальца объехал по кривой и приземлился там, где хотел. А в задрипанном паспортном столе нарвался на глазастую девицу. Слишком рано расслабился. Но как знать, где поскользнешься.

Как он ее крыл!

– Змеюка, – кричал, – подколодная! Ей объясняют, что не субтропики здесь, а тундра, она за каждого человека обеими руками хвататься должна. Я же Север приехал покорять, не на пляже валяться, а она бюрократию разводит.

Что уж там за твердокаменная девица попалась? Почему не клюнула на его вздохи и жалобы – до сих пор понять не могу. Мы, например, все поплыли, даже Толик разомлел. Про докторшу я не говорю – та, как наседка над цыпленком, кудахтала.

А Мыкола со слезой в голосе:

– Штамп, говорит, подделал. Я ей про Фому, а она про Ерему. Я ей говорю, что подвиг гражданский совершаю, а она мне – выметайся в двадцать четыре часа, или под суд пойдешь…

Докторша даже ахнула, когда он про суд вспомнил, ахнула и руку к сердцу приложила.

Но самого Мыколу судом не напугали. Пришел поутру к своей мегере и заявил, что потерял паспорт. Потерял, и никаких гвоздей. Штраф он готов заплатить, а касаемо поддельного штампа – ей просто показалось. Документ был законный, разве что излишне потрепанный. Да не на ту нарвался. Девушка даром что с птичьей головкой, а статью из кодекса зачитала вполне доходчиво.

Докторша от такого поворота с лица спала. Мыкола и сам приуныл, очко-то не железное, но к вечеру одыбался – новую лазейку придумал. Если хотят судить – пусть судят, все равно за подправленную прописку больше года «химии» не дадут. Эка важность. Отработает этот год где-нибудь поблизости, а потом получит новые документы и останется здесь на законном основании. Тогда уж никто к нему не прикопается.