Мария Метлицкая - Осторожно, двери закрываются

В отпуск, как понимаешь, не ездила – какое! Нет, вру. Пару раз за лето ездила в деревню к свекрови и Катьке. Черт-те куда, за сто верст. А точнее, почти за двести. Но там была красота! Поля, леса, простор. Луга заливные, речка чистейшая! Я стояла на берегу, и сердце замирало от счастья. Здесь была настоящая, истинная жизнь.

А ночью ревела. Как мне не хотелось обратно в город. Как не хотелось надевать синий халат, резиновые перчатки и резиновые калоши. Как не хотелось повязывать платок по глаза!

Да и вообще ничего не хотелось.

Зато Катька приезжала поправившаяся, румяная, загорелая, кровь с молоком.

Потом повезло. Приятель по вещевому рынку, дружок-спекулянт, предложил мне работу офис-менеджером в совместном предприятии с поляками. Это было почти невозможно. Центр Москвы, приличные люди в костюмах. И запахи, запахи! Не старой мешковины, проссанных лифтов и помойки, а французских духов, импортных сигарет и настоящего кофе! Но офис-менеджер только звучит красиво. А на деле подай-принеси. Свари кофе, завари чай, нарежь бутерброды, разогрей в микроволновке доставленную из ресторана еду. Сходи в магазин, купи сушек, печенья, конфет, чтобы были всегда. Ну и уборка, разумеется. Да, да, уборка. На уборщице они сэкономили.

Зарплата была крошечной. Но все равно я была рада до одури. Это вам не вонючей тряпкой махать.

Хозяйкой, бизнес-леди, была у нас некая Римма. Пафосная, вредная, колючая и ужасно важная – не подойди. Красивая, правда, высокая, стройная, рыжая, синеглазая. А как одевалась! И ногти с километр – не ногти, а когти. Того и гляди на куски ими порежет.

Страшно была невоспитанной, высокомерной. Никогда не поздоровается, не улыбнется. Я для нее пыль под ногами. Но я уже научилась не обижаться. Да там вообще на меня не обращали внимания. Кто обращает внимание на прислугу?

Да, и еще. Стыдно об этом говорить, но… Правда жизни, сынок. Кое-что я прихватывала Катьке. Печенье там, конфеты, яблочко или грушу. Клала в сумку и замирала от ужаса – а вдруг засекут?

Римма торчала в офисе и была как бы его лицом. Это я потом поняла. А настоящим хозяином фирмы был ее муж, Викентий Ильич.

Тоже тот еще перец, доложу я тебе, под стать своей женушке. Уж как все боялись Римму, а перед В.И., как его называли, просто немели от страха.

Кстати, роста он был маленького, на полголовы ниже Риммы, пузатенький такой, лысоватый. С двумя охранниками с каждого боку. И, разумеется, на огромной черной машине.

Что тебе сказать… Работала я б и работала, только в В.И. нашего стрельнули, не убили, но сделали инвалидом-колясочником.

Римма быстренько с ним развелась и все поделила. А потом у них все отняли. Отжали, как говорится.

Кстати! Видела я эту Римму лет десять назад. Ободранная, лохматая, тощая. Шла, опустив голову, и курила. Я остолбенела, уставилась ей вслед. Хотя, может, мне показалось и это была не она.

В общем, работа моя закончилась, и я опять заметалась. А тут слегла Катерина Ивановна, моя дорогая свекровь. Дочь ее, Лида, золовка моя, жила на Севере, в Североморске. А в Москве никого у них не было, ну кроме меня. И пришлось мне бабу Катю забрать к себе. Лежала она почти три года Все понимала. Голова-то соображала! Все плакала, дочку ждала и у меня прощения просила. А Лида так и не приехала – говорила, билеты дорогие. Ну да бог ей судья.

Квартиру свекрови мы сдавали, деньги небольшие, но как-то жили. Да к тому же я так научилась экономить, что могла бы идти преподавать эту науку. Только было от этого очень тошно.

А когда отмучилась наша бабушка, тут же явилась и Лида. Видно, сразу билеты подешевели. Очень волновалась, не достанется ли нам с Катькой бабушкина квартира.

Завещания не было, просить свекровь мне было неловко. Еще подумает, что я смотрю за ней за квартиру. А сама она, скорее всего, не сообразила – не до того ей было.

В общем, получилось так – основное Лиде и ее сыновьям, ну и Катькина доля. Кстати, за маму Лида меня не поблагодарила. Да и ладно. Не для этого я, как понимаешь, старалась.

Но квартиру Лида продавать отказалась. Оставила на всякий случай. И правильно, мало ли что. А так – квартира в Москве. А Катькину долю сказала, что выплатит. Ну и выплачивала. По три рубля в месяц. На молоко и на хлеб. И говорила, что по-другому не может.

А что было делать? Решила я эти гроши собирать Катьке на книжку.

И опять стала искать работу. Пошла в детский сад воспиталкой, музработник у них уже был. Работа неплохая, всегда сыта и ребенок накормлен. Катька уже в школе училась к тому времени.