Мария Метлицкая - Осторожно, двери закрываются

– На все воля Аллаха, – развел руками светило.

Вот и весь ответ, вот и все волшебство прогресса и медицины.

Пропила витамины, назначенные профессором. Ничего. Вспомнила его слова: «На все воля Аллаха». Пошла в мечеть. Неумело молилась. Просила одного – послать ей ребеночка. Стала читать Коран. Выучила молитвы. Соседка посоветовала знахарку в далеком селе.

Поехали с мужем – одной было страшно. Погода в тот день была жуткая, грозы и молнии. Зарницы рассекали черное небо. Лил тяжелый и плотный дождь. По размытой дороге медленно, словно черепахи, ползли редкие машины и автобусы. До села добирались полдня. С трудом нашли дом знахарки. Долго стучали и в дверь, и в окно – им не открывали. Салихат села на крыльцо и расплакалась.

Наконец дверь приоткрылась, и в узкой щели показалось морщинистое, темное, недоброе лицо. Услышав цель их визита, старуха грубо буркнула:

– Болею я. Не до вас.

Салихат разревелась пуще прежнего. Муж умолял старуху открыть дверь. Та все же смилостивилась и впустила нежданных гостей. С поджатыми губами налила горячего чаю, со стуком поставила на стол сахарницу с отбитыми ручками.

Пили чай и молчали. Начал муж. Говорил об их беде, рассказывал про профессора, про хорошие анализы. Недобро усмехаясь, старуха качала головой. Салихат побаивалась этой старухи и очень хотела уйти. Злые у нее глаза. И сама как ведьма. А что может злость? Ничего. Нарушив молчание, старуха прошамкала беззубым ртом:

– Ничего обещать не буду. Хотите – пробуйте. Хотите – нет, ваш выбор.

Пошла в другую комнату, закрыла за собой дверь. Не было ее очень долго.

– Может, уснула? – тихо спросила Салихат.

Очень ей хотелось поскорее сбежать из этого негостеприимного дома.

Муж ее остановил:

– Подождем еще.

Наконец старуха вышла и поставила перед Салихат банку с темной жидкостью и холщовый пакет.

– Там трава, – показала старуха на пакет. – Заваривать будешь по ночам, поняла? По ночам!

Салихат испуганно кивнула.

– Зальешь крутой кипяток, стакан, не больше. Накроешь крышкой и выпьешь к обеду. Не раньше! – грозно сказала старуха. – Здесь важно время.

Салихат снова послушно кивнула.

– А этим, – старуха ткнула скрюченным пальцем в банку, – будешь подмываться, поняла? На ночь полстакана разбавишь водой и подмоешься!

Салихат покраснела как рак – сказать такое при муже! Правда, Камал стоял спиной, у окна. Может, не слышал?

– И все? – тихо спросила Салихат.

– Пока все, – отрезала старуха. – Через месяц явишься. – И добавила: – Если захочешь.

Салихат схватила мешочек с травой, подвинула к себе банку и посмотрела на мужа. Тот кивнул, показал ей глазами на дверь, и, попрощавшись, Салихат бочком, крадучись, вышла на улицу. Там по-прежнему, как безумный, лупил дождь. Салихат поежилась, поглубже засунула мешочек с травой, подняла воротник пальто и стала ждать мужа. Камал вышел через пару минут, и она с надеждой и испугом посмотрела ему в глаза:

– Ну? Она еще что-то сказала?

Муж глянул на небо, поморщился и ушел от ответа:

– Говорит, все будет хорошо. Ты не волнуйся.

Салихат видела, что сказал он это неуверенно, для утешения. И, скорее всего, придумал. Не тот человек эта ведьма – точно не обнадежит и не поддержит.

Сколько старуха взяла, не спросила. Не это важно. Главное, чтобы помогло.

Три раза они ездили к недоброй старухе. Снова брали банку с мутным раствором и травы. Салихат все в точности исполняла. Ничего. Через полгода выбросила остаток травы в помойное ведро, а темную воду из банки вылила за ворота.

Потом были еще и врачи, и травники, и другая знахарка.

Муж предлагал поехать в Махачкалу или даже в Москву. В Махачкалу съездили, не так далеко. А про Москву Салихат скупо бросила:

– Нет, не поедем. Что зря тратить деньги? И так сколько потрачено. Значит, так, как есть. Все, давай больше на эту тему не будем.

А вскоре заболел отец. И всем стало ни до чего. Какая уж тут Москва. Болел отец три года. Три страшных года. Салихат ушла с работы – за отцом надо было смотреть день и ночь. Бедный старик страдал не столько от болезни, сколько от своей немощи и от того, что любимая дочь не видит ни дня, ни ночи. Молил обо одном:

– Не отдавайте меня в больницу.

Помнил, как тяжело умирала в казенных стенах жена.

Конечно, в больницу его не отдали. Салихат выучилась делать уколы, перевязки, бороться с пролежнями. Помогал и Камал, без него бы она не справилась.

Терпение у нее было ангельское – ни разу не сорвалась, не пожаловалась.