Мария Метлицкая - Осторожно, двери закрываются

Аккуратно расставляя банки и баночки на полки в погребе и кладовой, Салихат принималась тихо плакать: кому? Кому все эти вкусности, кто их съест? Им с мужем хватило бы и четверти этих запасов. Понятное дело, у кого большая семья. Дети, родня. А у них?

Потом сообразила отправить гостинцы мальчику, пасынку! «И где раньше была моя голова», – сокрушалась она. Собрала целый баул – помидоры, огурцы, икра из баклажанов, варенье персиковое, айвовое, алычовое. Туда же положила сушеный кизил и вишню – вкуснейшие лакомства. Испекла и натух – ах, как он у нее получился!

Муж внимательно посмотрел на Салихат, потом оглядел баул:

– Спасибо, милая.

Но почему-то погрустнел. Почему – Салихат не поняла.

Со свидания с сыном Камал вернулся расстроенный, хмурый. Салихат ни о чем не спрашивала. Захочет – расскажет сам, что лезть к человеку в душу, когда она, душа, и так неспокойна. А за ужином муж, не поднимая на нее глаз, сказал:

– Ты, родная, не собирай больше, ладно? Не надо. Не взяла она. Не взяла, – повторил он. – Я соседке отдал, старушке. Она за мальчиком присматривает, когда он после школы домой возвращается.

Ошарашенная, Салихат горько усмехнулась:

– Боится, что отравлю?

Муж промолчал – дескать, что с нее взять? Думает, что все такие же, как она. Других не знает.

Больше Салихат гостинцев не собирала.

Так неспешно и текла их спокойная и размеренная, дружная и немного печальная жизнь. Без особенных событий, без громких новостей, в тишине и покое.

А может, это и хорошо?

Мальчик – а Салихат называла его именно так, почему-то избегая имени, – окончил школу и тут же женился. Куда торопился? Совсем пацан, вот дурачок. На свадьбу они с мужем подарили молодым деньги – приличную сумму, из тех, что собирали на черный день, на старость, «на мало ли что». Времена настали неспокойные.

Салихат долго разглядывала свадебные фотографии – красивый сын у ее мужа! Загляденье, а не парень! Высокий, стройный, кудрявый. А девочка, невеста, ей не понравилась – обычная, таких сотни. Невзрачная какая-то. Хоть и накрашена сильно, даже чересчур – нехорошо. Но вслух ничего не сказала: не ее дело и не ее сноха.

Пыталась разглядеть на фотографии первую жену Камала, свою предшественницу. Ее схожесть с мальчиком была явной – да, скорее всего, это она, Катерина. Женщина была высокой, даже крупной, видимо, располневшей с годами, но все еще яркой, пышногрудой, манкой. «Красивая, – подумала Салихат. – Красивая, а лицо недоброе. Тревожное такое лицо, беспокойное. Кажется, нет у этой женщины покоя в душе. И счастья нет. Впрочем, у кого есть покой и счастье?»

Нет, она, Салихат, бога не гневила. Понимала, как ей повезло – так мало кому везет. Золотой у нее Камал, лучше нет. А что про счастье и про покой… Так, наверное, это вообще не про людей – ни у кого нет покоя и абсолютного счастья. У всех свои печали и беды.

Когда пасынка забрали в армию, Салихат собирала посылки – консервы, у татар покупала сухую конскую колбасу. Ну и сладости разные, печенье, конфеты. Посылали и деньги – последние вынули из загашника. И ни разу она не пожалела, ни разу! Что жалеть? Деньги? Подумаешь! Людей надо жалеть, а не тряпье и не деньги. Пасынок отслужил и вернулся домой. И через год у него родился ребенок. Внук ее мужа. Вот это была настоящая радость!

Салихат помчалась в универмаг. Набрала всего – распашонок, ползунков, бутылочек и сосок, теплый конверт и курточку на вырост. Вернулась домой, разложила все на кровати и перебирала до вечера, до прихода мужа с работы – все любовалась, не могла выпустить из рук. Ах, как хороши были эти вещички! Вспомнила, как раньше доставали мальчику вещи. Стояли в очередях, кланялись толстой Лейле. Радовались и грубым коричневым колготкам в рубчик, коленки у которых отвисали на второй день, и тусклым фланелевым рубашкам, и сатиновым трусам, и стариковским сандалиям. Время было такое, что поделать.

А сегодня? Красота! Не вещи – картинки!

Муж и застал ее за этим занятием. Встал на пороге и смотрел такими глазами, что у Салихат слезы брызнули от испуга и смущения.

Муж подошел, обнял ее и погладил по голове.

– Какая ты у меня, – тихо сказал он. – Лучше нет.

А однажды, спустя примерно полгода, муж вбежал во двор радостно, как молодой. Салихат готовила обед на летней кухне.

– Мои приезжают! – воскликнул Камал. – Ты представляешь, мои!

Салихат всплеснула руками:

– Вот радость так радость!

Только слово «мои» прозвучало как выстрел в сердце.