Дженни Колган - Шоколадная лавка в Париже [litres]

Запах больницы во всех странах одинаков. Парамедики заранее позвонили и объяснили нашу ситуацию, поэтому нас встречали с большими носилками. Я бестолково топталась в сторонке. Потом меня подозвала администраторша и спросила номер страховки Тьерри. Я, естественно, ответить не смогла. Я и не знала, что французская система здравоохранения работает совсем по-другому. Здесь нельзя просто взять и приехать в больницу. Администраторша ясно дала понять, что я, никчемная проходимка, только зря отнимаю у нее время из-за всякой ерунды: подумаешь, у начальника сердечный приступ! В этот момент я порадовалась, что наша Национальная служба здравоохранения, несмотря на все свои многочисленные недостатки, первым делом окажет тебе помощь и только потом будет спрашивать про документы, а не наоборот. Я уж испугалась, что сейчас у меня потребуют кредитку. Но тут какая-то медсестра пришла с кошельком Тьерри и с быстротой, свидетельствовавшей о давнем навыке, стала перебирать содержимое. Наконец отыскала карту зеленого цвета, – похоже, это и был страховой полис. А потом медсестра глянула на меня так, будто я с самого начала знала, что полис там, и нарочно это скрывала.

Ну а после этого оставалось только искать доступ к Интернету, или телефонную книгу, или еще что-нибудь, что поможет связаться с шоколадной лавкой. Но уходить далеко не хотелось: вдруг что-то случится или Тьерри просто понадобится дружеская поддержка? Время от времени из кабинета выглядывала молодая женщина-врач и задавала вопросы на медленном, неуверенном английском: какая у Тьерри группа крови, страдает ли он диабетом, подпишу ли я какую-то «форму согласия». Я чувствовала себя как в кошмарном сне. Понятия не имела, какой во Франции номер телефона справочной. Бесполезно потыкала пальцем в телефон, вздохнула. Мобильник между тем разряжался на глазах. От отчаяния я едва не швырнула его об пол.

Оставался только один вариант. Больше ничего в голову не приходило.

Когда Клэр подошла к домашнему телефону, голос у нее был сонный. Я порадовалась: во-первых, тому, что она дома, а во-вторых, тому, что она спала. В больнице она иногда маялась без сна ночи напролет.

– Анна! – Клэр сразу взбодрилась и повеселела. – Ну, что нового? Как раз о тебе думала! Уже освоилась? Нравится в Париже?

– Потом расскажу, – торопливо вклинилась я. – Сейчас не до того. Мне нужно у вас кое-что узнать. В другой раз поболтаем, договорились?

– Хорошо. – Голос Клэр зазвучал растерянно. – А что случилось?

– Потом перезвоню и расскажу. Пожалуйста, мне очень нужен номер телефона шоколадной лавки. У вас ведь он есть? Можете посмотреть?

– Шестьдесят семь – восемьдесят девять – двенадцать – пятнадцать, – без запинки ответила Клэр.

Ну не могла же я сразу отсоединиться!

– Вы его наизусть помните? – удивилась я.

– О да, – задумчиво произнесла Клэр. Похоже, она витала мыслями где-то далеко, но быстро взяла себя в руки. – В те времена мобильных телефонов не было. Номера приходилось набирать по памяти.

– И вы их до сих пор помните? Все?

Клэр немного помолчала.

– Нет, не все.

– Мне пора, – произнесла я, нервно сглотнув. – Обязательно перезвоню. Обещаю.

И поспешно дала отбой, пока Клэр не задала еще какой-нибудь неудобный вопрос.

К телефону в шоколадной лавке не подходили так долго, что я уж думала, они закрылись на обед. Молилась, чтобы в магазине кто-то остался и чтобы этим кем-то был Фредерик, а не Бенуа.

К счастью, в тот день мои молитвы были услышаны. Я постаралась как можно толковее объяснить потрясенному Фредерику, что произошло. Французские слова и грамматические правила вдруг вылетели из головы. Казалось, я начисто позабыла все, что учила. Только когда Фредерик спросил, в какой Тьерри больнице, я сообразила, что понятия не имею. Пришлось спрашивать у нелюбезной администраторши. Та поглядела на меня с непередаваемым презрением – мол, в жизни такой идиотки не встречала.

– «L’Hôtel-dieu» [36] «Отель-Дьё де Пари», парижская больница, центральное лечебное заведение дирекции государственных больничных учреждений. , – сообщила я Фредерику.

– Хорошо, – ответил он. – Это близко. Сейчас закрою магазин и всем сообщу.

Фредерик помолчал. Наконец спросил дрогнувшим голосом:

– Он ведь… поправится, да? Его ведь вылечат?

– Не знаю, – честно ответила я. – Ничего не знаю.

Перед операцией врачи позволили мне зайти в кабинет. Даже странно: разве можно за несколько недель так привязаться к человеку? Но, увидев Тьерри без сознания, я разрыдалась. Казалось, из него вытекла вся могучая жизненная сила, и теперь он походил на огромный сдувшийся воздушный шар. Усы уныло обвисли, в нос вставлена трубка.