Дженни Колган - Шоколадная лавка в Париже [litres]

Лето в Париже придало ее коже легкий золотистый оттенок. Нос усеяла россыпь крошечных веснушек. Зеленый цвет платья подчеркивает цвет глаз и придает взгляду глубину, какой Клэр раньше не замечала. Волосы успели отрасти ниже плеч. И неожиданно худоба, из-за которой Клэр всегда приписывали «болезненный вид», превратилась в достоинство – в то, что выставляют напоказ. На тонкой талии сборки, широкий подол зрительно добавляет бедрам женственной округлости. Такой фасон уже не в моде, но Клэр это нисколько не смущает. Главное, что он смотрится на ней просто чудесно. Полоска желтых цветов вдоль подола подчеркивает стройность ног, но при этом отвлекает внимание от маленького роста Клэр.

Платье просто восхитительное. Клэр Форест, худосочная и застенчивая, единственная дочь грозного викария Фореста, за всю жизнь ни разу не слышала комплиментов по поводу своей внешности. Отец считал, что гордиться красотой – тщеславие и грех. Но в тот день Клэр была просто невероятно, просто умопомрачительно красива.

За следующие несколько недель я успела привыкнуть к новой жизни. Работа, конечно, была тяжелой, но мне она нравилась. Я даже почти научилась разбивать молотком какао-бобы и коншировать. Фредерик веселый и все время со мной заигрывает. Каждую неделю в лавку является его очередная девица. Все как одна с надутыми губами, на окружающих поглядывают свысока. Фредерик объяснил, что ему такие нравятся: мол, нет ничего приятнее, чем отдаться власти сильной женщины, и пусть она все контролирует. Ничего удивительного, что наши с Фредериком отношения дальше флирта не продвинулись. О работе он говорит много и с искренним воодушевлением. Фредерик очень требователен: на каждой стадии изготовления шоколада все правила должны быть соблюдены в точности. А для Бенуа работа – что-то вроде сурового монашеского обета. Что касается Элис, то она каждое утро встречает меня с той же брезгливой гримасой, что и в первый день. Но Тьерри я понравилась. Он с удовольствием со мной болтает, а я, к счастью, с удовольствием слушаю. Тьерри любит порассуждать и просто о жизни, и о шоколаде – хотя шоколад для него, конечно, гораздо более серьезная и глубокая тема. Когда Элис вкалывает на работе без перерыва, Тьерри водит меня обедать. Показывает, где можно отведать лучший крок-мадам в городе, или учит правильно есть моллюсков. После работы часто хожу тусоваться с Сами. Такого веселого и омнисексуального соседа-алжирца у меня еще не было. Правда, иногда он занудно ноет: мол, оперные певцы совсем разжирели, а театральные бюджеты, наоборот, скудеют на глазах. Лорана я после той памятной ночи почти не видела. Сами говорит, он тот еще гуляка и на каждое мероприятие является под руку с новой моделью. Наверное, Тьерри в молодости тоже менял девушек как перчатки. Бедняжка Клэр.

Прошло два месяца, и я вдруг поняла, что люблю вставать ни свет ни заря, гладить Нельсона Эдди – пса, который каждое утро приносит газету нашей соседке, – смотреть, как просыпается свежевымытая мостовая и ручейки стекают по водостокам. Тут и там разноцветные фургончики доставляют свежие продукты и напитки, отовсюду доносится запах только что испеченного хлеба, сотрудники ресторанов суетятся перед входом в свои заведения. Количество ресторанов в Париже поражает, а Тьерри, кажется, поставил себе цель обойти их все до единого. А если поднять голову, то увидишь не только парижские крыши и голубей, но и легкие перистые облачка в вышине – а значит, предстоит еще один чудесный день. Кажется, этим летом погода каждый день одинаково прекрасная. Самое приятное начало дня – выходить на мой маленький балкончик. Одеваюсь и сразу спешу туда. Весь Париж раскидывается передо мной, как огромный поднос с пирожными «макарун». Любуясь городом, залитым нежно-розовым сиянием, я вспоминаю главную улицу Кидинсборо. Половина окон и дверей заколочена досками, магазин «Все по фунту», ломбард. Когда льет дождь, на берега канала выносит старые ржавые велосипеды. Да уж, далеко я забралась от дома. Разница между Кидинсборо и Парижем настолько огромная, что иногда кажется, будто я высадилась на Луну. Мы с Сами часто пересекаемся часа в четыре утра: он возвращается домой, я собираюсь на работу. Вместе перехватываем кофейку. Сами добавляет бренди, а я теперь приучилась пить черный кофе. Каждый раз, когда заканчивалось молоко, я вынуждена была преодолевать опасный спуск в виде шести темных лестничных пролетов и искать, где его можно купить. Наконец рассудила, что дело того не стоит, и приспособилась обходиться без молока.