Дженни Колган - Шоколадная лавка в Париже [litres]

– Как… – начал было Тьерри, но тут же осекся. Его природная жизнерадостность вдруг показалась несколько наигранной. – Как поживает Клэр?

Избегая взгляда Тьерри, я продолжила натирать чан. Боялась, что в моем взгляде отразится худшее. Пока я отдыхала дома и проходила лучшую физио- и реабилитационную терапию, какую только может предложить Государственная служба здравоохранения, Клэр поругалась со своим онкологом. Взяла и потребовала, чтобы он назначил крайний срок для курса химиотерапии, после которого она лекарства принимать не будет. Врач ужасно рассердился и напомнил, что Клэр еще не старая женщина. Клэр ответила ему в очень резких выражениях, а потом, когда я ее навестила, была в настолько дурном настроении, что я тут же заявила: в Париж не поеду, останусь с ней. Это был первый раз, когда Клэр рассердилась на меня – пусть даже совсем немножко. Неужели я не могу сделать для нее даже такую малость? И вообще, все с ней будет нормально, и она поправится – хотя бы даже назло онкологу.

– Бывало и получше. – Я пожала плечами.

– Расскажите поподробнее, – попросил Тьерри.

– Мы вместе лежали в больнице, – начала я. – Так и подружились. Это Клэр посоветовала мне поехать в Париж. Вернее, заставила, – исправилась я. – Прямо-таки силой отправила.

– И правильно сделала, – кивнул Тьерри. – У нее есть… муж, семья?

– Нет, Клэр разведена. – Я покачала головой.

Во взгляде Тьерри на секунду промелькнула грусть – и, кажется, что-то еще.

– Правда? Какая же она была красавица! Просто глаз не отвести.

Я согласилась. В нашем маленьком городке Клэр до болезни сияла, как звезда.

– Но она поправится, non? Она ведь еще не старая. Конечно, все мы уже немолоды, но… – пробормотал себе под нос Тьерри. – Клэр – другое дело. Она была такая красивая…

– Кто была красивая?

А вот и Элис с ее безупречно произносимыми слогами. К ее французскому до сих пор примешивается крошечная доля английского аристократизма.

– Да так, никто, милая, – ответил Тьерри, поворачиваясь к ней и снова растягивая губы в лучезарной улыбке. – Пойдем. Надеюсь, сегодня проведем спокойный вечер?

Элис уставилась на меня, подозрительно прищурившись. Затем ответила:

– Да, дорогой. Только надо обязательно заглянуть на коктейльную вечеринку к Франсуа. Тебя там ждут. А потом заедем к послу. Ничего не поделаешь, работа есть работа.

– Поражаюсь, как увеселительные мероприятия могут быть такими невыносимо скучными? – сердито проворчал Тьерри. – Люди разучились веселиться. В прежние времена чудесно проводили время: танцевали, курили… А теперь все только стоят с напряженными лицами и бормочут про деньги, деньги, деньги!

– Если бы ты столько не ел и не пил в гостях, возможно, получал бы от этих вечеров больше удовольствия.

– А если не буду есть и пить, вообще удовольствия не получу.

Они открыли дверь и вышли. Повеяло приятным теплым ветерком. Фредерик уже умчался на мотороллере. Бенуа ждал, когда я закончу, без единого слова поигрывая тяжелыми ключами. Выходя, я приветливо улыбнулась, но Бенуа на мою улыбку не ответил.

– До свидания! – бодро сказала я на английском.

Бенуа даже головы не повернул.

Несмотря на дневной сон, падаю с ног от усталости, да и ум за разум заходит. Практиковаться с Клэр – одно дело, но весь день общаться только на французском ужасно утомительно. Вдобавок лишний раз я убедилась, что познания мои оставляют желать лучшего.

Я вскарабкалась вверх по лестнице. Отсутствующие пальцы ног болезненно дергало. Как же бесят эти фантомные боли! Клянусь, когда все мои пальцы были на месте, я едва обращала на них внимание. А стоило потерять две штуки – и больше ни о чем другом думать не могу. Теперь они постоянно подают мне сигналы, давая понять, что я устала, переутомилась или взвалила на себя слишком много. А сегодня на меня, естественно, обрушилось все вышеперечисленное.

Все мысли посвящены моему увечью. Больше никаких босоножек летом и красивых педикюров перед отпуском. Отныне моим ступням не покрываться ровным бронзовым загаром, любуясь которым надолго сохраняешь летнее настроение даже после поездки. Единственное, что теперь смогу носить, – громоздкие, тяжелые, уродливые ботинки. А про высокие каблуки вообще можно забыть: в них вес приходится на носок, и в результате оставшиеся пальцы ног болезненно сводит. Врач-подолог заявила, чтобы я даже не смотрела в сторону шпилек. А еще заверила, что причин для комплексов у меня нет. Никто не разгуливает по пляжу, пересчитывая пальцы на ногах у отдыхающих. У многих на ступне шесть пальцев, и никто этого даже не замечает – и так далее и тому подобное. Я улыбалась и кивала, но лишь из вежливости. Про себя же поклялась никогда не выставлять ступни напоказ.