Колин Гувер - Сожалею о тебе

Миллер: Уже.

Какое-то время я смотрю на сотовый, зная, что нужно остановиться, но не выдерживаю и отправляю еще одно сообщение.

Я: На случай, если тебе снова разобьют сердце, посылаю свой номер.

И приписываю цифры. Однако ответа не получаю. Возможно, и к лучшему.

Снова возвращаюсь к его профилю и пролистываю все фотографии. Я и раньше заходила на его страницу, но это было до того, как мы начали общаться. Миллер просто отлично умеет обращаться с камерой. На нескольких изображениях они стоят вместе с Шелби, в остальном же это отдельные образы, никак не связанные между собой. По какой-то причине мне это даже нравится.

В глаза бросается черно-белый снимок дорожного знака. Очень знакомый знак. Я улыбаюсь и ставлю лайк. Затем продолжаю листать ленту, когда приходит эсэмэс с неизвестного номера.

От тебя одни неприятности.

Эти слова заставляют меня рассмеяться. Я оценила фото без злого умысла. Просто оно мне понравилось, и я забыла, что даже такое невинное действие может спровоцировать очередной допрос.

Я сразу же сохраняю Миллера в списке контактов, размышляя, как он записал меня. Под настоящим именем или вымышленным? Шелби пришла бы в ярость, узнав, что мы обменялись телефонами. А раз у нее есть пароль от аккаунта в Инстаграме, я практически уверена, что и содержимое смартфона она тоже просматривает.

Я: Придумываешь мне псевдоним, чтобы не попасть в неприятности?

Миллер: Как раз над этим размышляю. Тебе нравится Джейсон?

Я: Отличное прозвище. У каждого есть знакомый Джейсон. Подозрений вызвать не должно.

Улыбка держится у меня на лице всего секунду, а потом я вспоминаю другую переписку, с тетей Дженни: «Никто не хочет быть на втором месте. Поверь мне».

Конечно же, она права. Как всегда. Что я вообще творю?

Я: Забудь. Не надо записывать меня под фальшивым именем. Не хочу притворяться Джейсоном или твоей сестрой в кинотеатре. Позвони мне, когда я смогу быть просто Кларой.

Появляются точки набираемого сообщения. Потом пропадают.

Ответ я так и не получаю.

Сделав скриншот переписки, я удаляю его номер из контактов.

Морган

Я едва успеваю задремать, как раздается громкий и настойчивый стук в дверь, от которого я испуганно подскакиваю. Затем тянусь, чтобы разбудить Криса.

Но его сторона кровати пуста.

Интересно, когда это прекратится? Прошло почти две недели с их смерти, но я уже минимум пять раз хотела позвонить мужу или Дженни. Это происходит почти автоматически, поэтому я просто забываю остановиться. Но затем осознание накатывает с двойной силой.

Опять стучат. Я поворачиваю голову в сторону шума. Сердце начинает колотиться как сумасшедшее, потому что на этот раз мне придется разбираться со всем самостоятельно. Когда нас беспокоили посреди ночи, то с проблемами имел дело Крис.

Я накидываю халат и торопливо выхожу из спальни, чтобы следующий удар не разбудил Клару. Молотят так настойчиво, что меня охватывает злость. Надеюсь, это не миссис Неттл, желающая предъявить очередное обвинение. Она как-то разбудила нас в два часа ночи, чтобы пожаловаться на белку, кричащую на нашем дереве.

Я включаю свет на крыльце и смотрю в глазок. К счастью, это не наша вздорная соседка, а всего лишь Джонас. Одежда у него в полном беспорядке, а к груди прижат Элайджа. Однако облегчение сменяется беспокойством, когда я понимаю: он никогда раньше не являлся в такое время. Должно быть, с племянником что-то случилось.

– Что не так? – выпаливаю я, распахивая дверь.

– Все! – Джонас яростно встряхивает головой и протискивается мимо меня в гостиную.

– У малыша температура? – Я закрываю дверь и спешу вслед за гостем.

– Нет, с ним все в порядке.

– Но ты только что сказал… – в недоумении хмурюсь я.

– С ним все хорошо. А вот со мной – нет! – с этими словами Джонас вручает мне Элайджу, и я немедленно щупаю лобик ребенка, чтобы убедиться в отсутствии жара. Потом осматриваю мальчика в поисках высыпаний. Не могу придумать, почему его отец мог привезти малыша сюда в такой поздний час. – Я же сказал, что он в норме, – повторяет нежданный визитер. – Элайджа – идеальный, счастливый, сытый младенец, а я… – Он качает головой и, едва переставляя ноги, бредет обратно к выходу без сына. – С меня хватит. Я так больше не могу.

Меня накрывает отчаянье. Я нагоняю Джонаса и спиной захлопываю перед ним дверь.

– Что ты имеешь в виду?

Он делает шаг назад и отворачивается. Затем сцепляет руки в замок и кладет на затылок. Я начинаю понимать: то, что я приняла за страх, оказалось опустошением. Мужчине передо мной даже не нужно рассказывать, почему он так расстроен. Я уже знаю.