Колин Гувер - Сожалею о тебе

– Но… – Он какое-то время не может выговорить остальное. – Машина Криса…

– Я не хочу даже видеть эту гребаную машину!

Джонас какое-то время молча смотрит на меня, а затем кивает. Он заводит двигатель и выезжает с парковки, оставляя внедорожник Криса на том же месте.

Надеюсь, его отбуксируют. Во всяком случае, автомобиль записан на мужа, а не на меня. Не желаю видеть эту махину у себя во дворе. Пускай ее забирает банк.

Я выпрыгиваю из машины, как только мы подъезжаем к дому. Кажется, будто я задерживала дыхание всю дорогу, однако даже свежий вечерний воздух не помог мне наполнить легкие.

Против моих ожиданий Джонас тоже выходит. Он следует за мной через двор, но еще до того, как мы оказываемся у двери, я поворачиваюсь и спрашиваю:

– Ты знал об их романе?

– Конечно же, нет, – отрицательно качает он головой.

Грудь ходит ходуном, меня распирает злость. Но она не имеет отношения к жениху моей сестры. Как мне кажется. Я злюсь на весь мир. На Дженни, Криса и все те воспоминания, в которых они вместе. Я в ярости, так как понимаю: эти мысли теперь долго будут меня преследовать. Я буду думать, давно ли это началось, что значил каждый их взгляд, перебирать все разговоры. У них были только им самим понятные шутки? Произносились ли они в моем присутствии? Было ли им смешно, что я ничего не замечаю?

Джонас делает нерешительный шаг вперед. По щекам льются слезы, но они рождены не горем, с которым я пыталась справиться всю прошедшую неделю, а более глубоким душевным страданием, если такое вообще возможно.

Я безуспешно пытаюсь вдохнуть, но легкие словно горят. Взгляд Джонаса становится еще более обеспокоенным, и он подходит совсем близко. Теперь справиться с приступом становится еще сложнее.

– Мне так жаль, – произносит он, пытаясь унять мою нарастающую панику. Я отталкиваю его, но входить в дом не тороплюсь. Не хочу, чтобы Клара видела меня в таком состоянии. Теперь из груди вырываются уже хрипы, а текущие по щекам слезы не облегчают задачу. Джонас берет меня за руки, отводит к стулу во дворе и заставляет сесть.

– Не могу, – я уже на взводе, – не могу дышать.

– Принесу воды.

Когда он исчезает за дверью, я начинаю рыдать. Пытаясь остановить всхлипывания, я закрываю рот руками. Не хочу страдать. Или злиться. Вот бы просто онеметь и ничего не чувствовать.

Краем зрения я замечаю движение в близлежащем доме и поворачиваю голову. Миссис Неттл наблюдает из-за занавески.

Она – самая любопытная и назойливая из соседей. Мысль, что именно она следит за моим приступом паники и наслаждается, заставляет гневаться еще сильнее.

Когда эта злыдня только переехала в наш район, то сразу же невзлюбила траву на нашем газоне, оттенок которой не совпадал с цветом ее лужайки. Ситуацию миссис Неттл попыталась изменить с помощью петиции в ассоциацию домовладельцев с требованием посадить траву другого сорта. И это в первый же месяц проживания! Дальше стало только хуже.

Боже, из-за неконтролируемой ярости в сторону восьмидесятилетней старухи я задыхаюсь еще сильнее.

Сердце колотится так быстро, что чуть не выскакивает из тела. Буквально. Мне кажется, я слышу его биение уже в горле. Я прижимаю руку к груди, и тут появляется Джонас. Он садится рядом и помогает мне отпить глоток. И еще один. И еще. Затем ставит стакан на столик.

– Наклонись и опусти голову между колен, – советует он.

Я следую указаниям, не задавая вопросов.

Тогда он медленно вдыхает, выразительно глядя на меня и предлагая скопировать его действия. Я так и поступаю. Мы медленно втягиваем воздух носом и выпускаем его через рот раз десять, пока пульс не приходит в норму. Почувствовав, что угроза сердечного приступа миновала, я поднимаю голову и откидываюсь на стуле, пытаясь до отказа наполнить легкие. Затем издаю вздох облегчения и искоса смотрю на соседний дом. Миссис Неттл по-прежнему подглядывает за нами.

И даже не особо скрывается! Я делаю непристойный жест в ее сторону, и она немедленно задергивает шторы и выключает свет.

В горле Джонаса клокочет какой-то звук, подозрительно напоминающий смешок. Может, это действительно забавно – наблюдать, как я показываю средний палец восьмидесятилетней бабке. Но у меня нет сил даже на крошечное веселье в данный момент.

– Как ты можешь быть таким спокойным? – спрашиваю я товарища по несчастью.

Он искоса бросает на меня взгляд.

– Это совершенно не так, – произносит он. – Я обижен. И чертовски зол. Но я потерял не так много, как ты, поэтому и реагирую не так сильно.