Юрий Гаврилов - Рассказы о рыбалке

— В Москву-у-у? — опешил Васильич.

— Ну да, я же в Москве живу. Жила бы в Париже — во Францию бы позвала, — попыталась скрыть тревогу за шуткой Катя.

А действительно, какого продолжения их бурного романа (простите за банальность определения) Васильич ожидал? А в том то и дело, что никакого! Он жил одним днем, сегодняшним, не пытаясь заглянуть в завтра и не волоча за собой груду с многочисленными «вчера». Он жил эту неделю не воспоминаниями и не надеждами. Он просто жил настоящим, как ни легкомысленно это для зрелого мужчины. И вот сейчас надо было выбирать. На одной чаше весов лежала его свобода, одиночество, единение с природой, на другой…

Пытаясь удержать и то и другое, Васильич пошутил:

— А если гора не может идти к Магомету? Может, Магомет пойдет к горе? Оставайся!

— Нет.

Спрашивать «почему» было глупо. Слишком разными они были. На ум Васильичу пришла строчка из глупой песенки: «Дельфин и русалка, они, если честно, не пара, не пара, не пара…»

Они расстались. Конечно, пообещали друг другу созвониться, встретиться на «нейтральной территории» — где-нибудь в Питере или в Крыму, но Васильич знал: его встреча с Катей была первой и последней в жизни. Была сном. Как тот сон про русалку, с которого все началось.

Пятый год мотался Васильич между городом и селом, нигде не находя себе места. В городе до чертиков надоедали грязь, шум, суета, хамство — долго жить в нем Васильич не мог, но город давал какой-никакой приработок к пенсии, и с городскими проблемами волей-неволей приходилось мириться. По приезду в село общежитские проблемы снимались сами собой, казалось бы — живи, да радуйся! Но очень скоро наш герой начинал мучиться одиночеством.

Это он поначалу считал, что образованному увлеченному человеку достаточно книг и рыбалки, чтобы наслаждаться душевным комфортом. На поверку оказалось, что все не так просто — ему, может, и в куда меньшей мере, чем многим, но все же требовалось человеческое общение. Пробовал сходиться с местными — добром такие знакомства не заканчивались: новые друзья то тырили вещи, а то доставали пьяными визитами.

Короткие разговоры с продавщицей в магазине и «здрасти-досвидание» с соседями, понятное дело, потребности в общении не снимали. Приезжать в село с друзьями нравилось Васильичу все меньше и меньше: многие из них самостоятельностью не отличались, и хозяину во время таких визитов приходилось самому носить бесконечную воду, готовить еду и мыть посуду.

Если бы поселиться в село насовсем, то визиты городских друзей, с их новостями и пьянками были бы куда более желанными, но поселиться насовсем в селе Васильич боялся: не нагрянула бы в заднепровской глуши тоска смертная, от которой только два спасения — вино, да веревка.

Переехать в село насовсем мешал Васильичу и еще один вопрос — женский. Кого любить в такой глуши?

Большинству его соседок уже лет двадцать как за тридцать было, а более молодые особи женского пола находились в законном или гражданском браке с местными же мужиками.

Можно было попробовать привезти молодуху с небарскими замашками из города, но такого рода грустный опыт у Васильича уже имелся — ничего хорошего из этой затеи не вышло, одно недоразумение.

Тем летом у Васильича имелась более-менее постоянная пассия, но даже думать о том, чтобы пригласить эту рафинированную особу на ПМЖ в глушь было смешно, так что его сельское житье-бытье носило исключительно холостяцкий характер.

Один раз за пять лет случился у него дивный роман с одной умопомрачительной красоты дачницей, горько-сладкие (вспомните грейпфрут) воспоминания о которой до сих пор нежданно-негаданно приходили к нему, но специально Васильич связей с дачницами не искал. Но однажды…

В этот августовский жаркий день рыба ловилась на удивление хорошо. С утра Васильич решил не связываться с мотором и отправился рыбачить на веслах. По дороге на коренной Днепр (Каховское водохранилище), словно тянул его кто, заглянул в небольшую затоку — непроточный, густо поросший, заливчик. Прямо в лопухах били щуки, гоняя разновозрастную рыбью мелочевку.

Быстро собрав спиннинг, Васильич прицепил колебалку-незацепляйку, способную выманить щуку из самых зарослей. Уже на третьем забросе (в третий раз закинул он невод…) блесну схватил килограммовый щуренок и уже через минуту был без церемоний поднят в лодку.

Еще через несколько забросов добычей стала уже щука посолидней — килограмма на два с половиной, которую удачливый рыбак принял уже в подсаку.