Юрий Гаврилов - Рассказы о рыбалке

— Ну и что вы с этой рыбой сделаете?

— Вы не поверите: зажарю и съем! — наконец вымолвил Васильич и сразу отвернулся, не то, проявляя деликатность, не то, стесняясь вида девушки.

— Бедные рыбы! И такие маленькие, им никогда не стать папами и мамами! — вздохнуло прелестное создание.

Васильича задело за живое:

— Ну, во-первых, эти судаки уже были папами и мамами, и для этого вида рыба весом в пятьсот граммов вполне кондиционный экземпляр.

— А-во-вто-рых? — растягивая слова на манер учительницы начальных классов, подсказала наяда.

— А во-вторых, сегодня просто неудачный день.

— Это потому, что встретились со мной? — улыбнулась нимфа.

Васильич не нашелся, что ответить и, боясь, что пауза затянется, брякнул:

— Ага, баба на рыбалке — уловы жалки!

«Ну, все, — подумал Васильич, — сейчас этот эталон красоты развернется и больше я его никогда не увижу».

Но девушка не ушла, а поддержала тему:

— А еще отсталые люди говорят, что баба на корабле — к беде, и что курица — не птица, а женщина — не человек!

— Извините, я не хотел вас обидеть. Наверное, одичал на природе…

— А я думала, что природа настраивает человека на возвышенный лад, делает его добрее?

«Ничего себе — штучка, — поразился Васильич, — обычно красивые женщины глупы как пробки, справедливо считая, что для устройства в жизни им кроме красоты ничего больше не надо. А здесь — красива как богиня и с мыслями в голове — занятно!»

Васильич внутренне подобрался:

— Природа делает человека таким, какой он есть на самом деле, убирает всю чепуху, наносное соскабливает.

— Да-да, это из школьной программы: сочинение на тему «О чем думал Андрей Болконский, лежа под небом Аустерлица».

— Наверное, вы недавно окончили школу, леди, я «Войны и мира» совершенно не помню.

— А вы, наверное, хотели раззадорить меня, а сказали, сами того не желая, комплимент — школу я закончила давно, просто пример хрестоматийный, в память врезался.

Разговор завязался интересный, затрагивающий близкую Васильичу тему природы и отношения человека к ней, но рыба была почищена (ну почему он не поймал сегодня больше?) и повода оставаться на островке у Васильича не было. Ну, в самом деле, не стоять же без повода и разглядывать полуголую собеседницу! Для того чтобы переложить ответственность за расставание на девушку, Васильич вдруг спросил:

— Вас ведь, наверное, подруги заждались? Или друг? — от последнего слова стало немного горько, как будто сиюминутная случайная встреча давала Васильичу право на ревность.

— Нет, вы ошибаетесь, все мои друзья далеко — в Москве.

Русалка поведала, что сбежала из столицы, чтобы «привести мысли в порядок» и отдохнуть от надоевшей рутины. Рутина, если Васильич правильно понял, заключалась в посещении музеев, концертов, по вечерам — светских раутов и презентаций.

— Такая свобода в выборе занятий объясняется несвободой руки и сердца?

— Вы опять ошибаетесь, я не замужем, никогда не была и не собираюсь, — развеселившись озадаченным видом Васильича, засмеялась ундина.

— Тогда у вас есть любящая тетя в Неваде или Оклахоме, сколотившая состояние на торговле подержанными авто с единственной целью — облагодетельствовать любимую племянницу.

— Вы не так далеко от истины! Знаете что? Вам не трудно будет отвезти меня в Нововоронцовку? Моторка должна забрать меня только через час, а после разговора с вами мне будет на острове очень одиноко.

— А ваши не хватятся?

— Нет, дядю я предупредила, что если надоест — доплыву до деревни сама.

«Так-так, — удивился Васильич, — она еще и в воде чувствует себя как рыба», — до Нововоронцовки было не меньше двух километров.

Достоинства Кати Васильич находил еще неделю, во время которой они не расставались ни днем, ни ночью.

У Васильича никогда не было такой умной собеседницы и красивой женщины.

Словом, наш герой безнадежно влюбился.

За короткое время знакомства с Катей Васильич преобразился: он стал энергичен, остроумен, решителен, пытаясь быть достойным предмета своей любви.

Он ЛЮБИЛ!

Это чувство после охлаждения отношений и развода с женой, казалось, никогда больше не потревожат Васильича. Получалось, что зарекаться нельзя не только от сумы и от тюрьмы.

И Катя, что казалось совершенно невероятным, отвечала ему взаимностью! Потому, когда время ее пребывания в Нововоронцовке подошло к концу, она напрямую предложила Васильичу поехать с ней в Москву.