Юрий Гаврилов - Рассказы о рыбалке

Идем с Алексеем и Серегой не спеша, постоянно проверяя пешней толщину льда. На переход уходит минут сорок.

Начинаем от четырех тополей, затем перебираемся в карьер ближе к камышам. Пробили уже по десятку лунок, но результата нет. Да, поизвели окуня. Те годы, по перволедью, тут самое окуневое место было, по ящику набивали.

Прошелся по лункам с эхолотом. Глубина восемь-девять метров, а рыбы нет.

Огляделся по сторонам в бинокль. Метрах в трехстах, в карьере, сидят человек пять и, по их поведению, что-то ловят.

— Леша, ну как у тебя? — кричу я другу.

— Да, два «матросика» поймал, и все, — недовольно ответил он.

— А у Сереги?

— Вытянул густерку, и пошел ближе к берегу.

— Я вон наблюдаю, в карьере мужики руками машут, наверное, что-то ловят. Может, пойдем туда?

— Пойдем, прогуляемся.

При подходе к рыбакам видим, что они «нащупали» тарань. Возле каждого лежало по десятку двухсотграммовых, примороженных и припорошенных снегом, рыбок.

Метрах в тридцати от них «забурились».

Бросил в лунки каши, настроил удочки. Пробил несколько лунок на разных горизонтах, проверил их эхолотом. Глубина четырнадцать метров и в двух есть рыба! Закармливаю их и возвращаюсь на старое место.

Сижу на ящике спиной к прохладному западному ветру, отдыхаю после работы пешней, жду поклевки и любуюсь зимним утром.

Тихо. Всюду лежит ровной пеленой чистый, нетронутый снег. Прямо передо мной опушенная снегом синяя кромка леса, над которой еле заметно проплывают хмурые облака. Вечным ориентиром, выступают из полосы леса четыре высоких стройных старых тополя. Напротив, над лесом, будто упираясь в серое небо, карандашом торчит высокая труба котельной насосной станции. Слева застыл в безмолвии старый, затопленный, глубокий карьер. Сзади, на высоком берегу, раскинулся дачный поселок.

Вижу в бинокль, как возле того берега бегает Петрович, машет руками и что-то кричит Васе. Ну, неугомонный! Не завидую я сейчас Василию.

Чего только не передумаешь, сидя над лункой в ожидании клева?

Играю мормышкой. И вдруг волнующее ощущение повисшей на крючке тяжести. Сколько ждешь этого мига, а наступает он так неожиданно!

Нет больше спокойствия. События начинают разворачиваться стремительно, как кадры в кино.

Взмах рукой, подсечка. Удочку отбрасываю в сторону. Быстро перехватываю леску руками: раз, другой, третий… Из лунки выскакивает двухсотграммовая тарань. Быстрее вынуть крючок из ее рта, поправить мотыль и дрожащими руками пихнуть мормышку в лунку…

Кивок тут же медленно выкладывает. Рывок! Есть!.. До чего же веселая работа! Торопись, рыболов! Под тобой стая тарани. Она может неожиданно перейти на другое место. Пошевеливайся, снимая рыбу с крючка, пришла твоя минута!

Прыгает возле меня припудренная снегом рыба. Я окликаю Алексея, посылаю по мобилке вызов Петровичу.

Выбрасываю на лед еще одну тарань и краем глаза вижу, как рядом, за спиной, «бурится», Леша.

— А где здесь самая большая тарань?

Он быстро опускает леску, смотрит, как я таскаю рыбу, и вдруг вскакивает: из лунки с превеликим трудом вылезает здоровенный лещ. И такой это красавец, что за него можно отдать добрую половину моего улова.

— Тэк-с, — довольно говорит Алексей. — А где здесь второй?

Но проходит минута, другая, а поклевки нет. Рыба отошла.

Появились Петрович с Васей и молча «забурились» в стороне.

Я ухожу на ранее закормленные лунки. Сразу же ощущаю резкую поклевку. Подсекаю… Рыба промахнулась, не засеклась.

Вижу, как Петрович тянет из воды что-то очень тяжелое.

— Коряга, небось? Смотри, леска лопнет, — кричу ему.

— Какая там коряга. Шевелится, дергает. Помоги.

Из лунки показывается острый, почти белый нос огромной рыбы.

— Рубить, что ли? — спрашиваю я, берясь за пешню.

— Подожди, как бы дело не испортить. Рыбка-то какая, а? Возьми леску, а я руку в лунку просуну.

Петрович осторожно опускает руку в лунку и с натугой тащит рыбу. Показываются янтарные глаза, серебристо-фиолетовые щеки, но жабры не пролезают.

— Давай, вместе потянем, — с дрожью в голосе говорит Петрович.

Мы запускаем два пальца под жабры и вытаскиваем на лед толстого, короткого судака, похожего на большую чурку. Удивительно спокойно лежит он на снежной подушке, лишь изредка пошевеливая жабрами и взмахивая широким хвостовым плавником с черными крапинками.

Сбегаются рыболовы, посмотреть на богатый улов. Петрович не успевает отвечать на вопросы. Удивительно, что судак соблазнился мормышкой!?