Маргарита Дорогожицкая - Танец над вечностью

Луиджиа рыдала взахлеб на плече у Тени, а Ёжик в ярости метался по тесному пространству фургончика. Увидев меня, он вскинулся и сжал кулаки.

— Морду набью тому ублюдку!

— Набей, только под ногами не путайся! Сядь, не мельтеши! — я принялась стаскивать с себя тряпье и переодеваться. — А ты — хватит реветь! Все обошлось! Раздевайся! Давай накидку!

— Зачем ты заставила ее выступать? Посмотри, до чего довела девочку! И не смей на нее орать!

— Если бы маску сорвали с меня, поверь, все было бы еще хуже. Ну что ты расселась, рёва-корова! Он сейчас притащится извиняться!

Я рывком выдернула свой костюм из-под девчонки, путаясь в юбке. Лишь бы успеть!..

— Маску мне! Тень, корсет! Туже! Еще туже!

Ёжик сел рядом с девчонкой и обнял ее за плечи, укачивая и исподлобья наблюдая за мной.

— Что ты задумала? — мрачно поинтересовался он.

Я ничего ему не ответила, лихорадочно зачесывая выбеленные волосы, и скрепляя их под маской. Надеюсь, в темноте Кысей не будет слишком вглядываться и не заметит разницу.

— Госпожа, а если меня увидят? Тогда инквизитор Тиффано все поймет и арестует вас?.. — со страхом спросила служанка, зябко поводя плечами.

— Не увидит. Сиди внутри. И тихо мне здесь все! Не высовываться! — с этими словами я поспешила наружу.

Кысей появился минут через пять. Едва завидев его на дорожке, я плюхнулась на лавку возле фургончика, подтянула колени, обхватила их руками и спрятала в них лицо, вживаясь в образ страдалицы. Инквизитор подошел ближе, потоптался в нерешительности, кашлянул, привлекая мое внимание, но я упрямо не поднимала головы.

— Я прошу прощения… — виновато сказал он, и от звука его голоса у меня перехватило дыхание. — Мне очень жаль, что все так получилось. Я должен объясниться. Мне показалось, что… Я не хотел вас обидеть, правда, просто перепутал с другим человеком.

— С кем? — не удержалась я, старательно копируя голос Луиджии — тонкий и немного ломкий.

— Неважно, — он смотрел мимо меня.

— Неважно? — с горечью переспросила я. — Меня выгонят из цирка. Все открылось. Папаша Жирарди не будет держать уродину. Зачем вы это сделали? Уходите.

Он застыл с поникшей головой, а я замолчала в мучительном ожидании. Ну давай же!

— Не выгонит, я поговорю с ним. Все объясню.

— А что это изменит? Я сделаюсь красавицей? Уходите. Я не держу на вас зла… — произнесла я тоном всепрощающей великомученицы и встала с лавочки.

— Подождите… — он протянул ко мне руку, намереваясь придержать за локоть, но я в страхе отшатнулась, обхватив себя за плечи и пытаясь унять предательское сердцебиение. Если он меня коснется, я не выдержу…

— Не трогайте меня!

— Простите, простите!.. — он выставил руки ладонями вперед. — Я не хотел вас испугать, просто… Может быть, я могу вам как-то помочь? Как-то исправить свою ошибку? Что-то сделать для вас?

Ага, наконец-то! Попался на крючок! Я всхлипнула и покачала головой, плотнее закутываясь в плащ и дрожа.

— Я больше ничего не умею, только танцевать… Всю жизнь мечтала о сцене, но кому нужна такая уродина?

— Вы не уродина, — запротестовал он. — Совсем нет.

Я печально улыбнулась.

— И на регату после сегодняшнего не попаду, а я ее всю зиму ждала… — закинула я удочку, памятуя страсть Кысеньки к кораблям. — Кто возьмет чудовище на праздник? Особенно после сегодняшнего… Теперь даже маска ничего не скроет, все узнали, что под ней… Почему люди так жестоки?..

— Регата? Что за регата? — заинтересовался Кысей.

— Вы не знали? — деланно удивилась я. — Простите, фрон?..

— Эмм… профессор Тиффано.

— Профессор? — теперь я не смогла сдержать настоящего удивления. — Когда успели? Простите, глупости говорю… Вечно со мной так. Ежегодная императорская регата открывается, как только на Дымнае сходит лед. Торжественное открытие будет в следующее воскресенье. Парусники, яхты… Такие красивые… Эх, хоть бы одним глазком на них полюбоваться…

Я мечтательно вздохнула, уже откровенно намекая этому тугодуму, что надо сделать, но Кысей все молчал и смотрел на меня.

— Господи, как же вы на нее похожи, — выдохнул он наконец. — Даже имя… Луиджиа.

Я похолодела и инстинктивно отодвинулась в тень.

— На кого похожа? — голос был почти спокойный.

— На одну… Неважно. Простите меня. И позвольте загладить вину и сопроводить вас на открытие регаты, — он церемонно поклонился.

— Нет, — вырвалось у меня. — Я не хочу вас обременять и навязываться. Простите.