Александр Карнишин - На самом деле

— Ну? — непонятно спросил Васька.

А что — ну? Что я ему скажу? Это он меня в три часа ночи разбудил, напугал, можно сказать, а теперь вот зомби показывает. Да ну, нафиг… Сон это все. Просто сон. Кошмар.

— Сон? Ну, да… А пожрать у тебя запасы есть? А воды — полная ванна, небось?

Мы кинулись к ванной, но раз нет света, так и тут — слилось по трубам какое-то количество — и все. Да и та вода была рыжая и грязная.

— А ведь кто-то же готовился, наверняка, — мечтательно сказал Васька. — Кто-то эти фильмы не просто так смотрел, не для ржачки простой под пиво, а для дела. Учился выживанию. А у тебя вот ни воды нет, ни жрачки долгоиграющей.

— Пельмени у меня в холодильнике есть…

— Вот и будешь теперь сырые пельмени трескать. И еще без запивки… Черт, чего это я к тебе полез? Ну, чего я к тебе-то? — заныл он.

— Потому что ты — мой настоящий друг, — ответил я. — А так бы я утром в магазин вышел — все же день рождения, надо закупки всякие делать — а там эти ходят. Бр-р-р… Нет, в натуре, браза, я тебе теперь даже благодарен. Потому что, выходит, ты меня сегодня от смерти спас.

Он посмотрел странно, хмыкнул подозрительно:

— Так ты поверил уже, что ли?

А как было не поверить? Света и воды нет. Телевизора и Интернета нет. Апокалипсис, не иначе. И эти, во дворе. Я еще раз посмотрел опять в щелку — ходят и ходят. Как механизмы какие.

— Что делать будем? — спросил Васька.

Он меня всегда уважал, и, если чего сделать, так сначала выслушивал, потом мы спорили, а потом уже делали.

— А что делать? Оружия нет, — начал я перечислять, загибая пальцы. — Воды нет. Света нет. Еда — кило пельменей. Скоро разморозятся. И еще есть полбуханки хлеба. И водка. Полбутылки. Старая, с Нового года. Все.

Получился весь кулак собран, все пальцы согнуты.

— Так что думаешь-то?

А думал я, что служебный вход в магазин — как раз из моего подъезда. У нас тут магазинчик шаговой доступности внизу. На ночь он запирался, а с десяти утра и до десяти вечера продавал срочную и быструю еду. Всякие там «дошираки», консервы, безалкогольное всякое, сахар в пачках. Выходит, очень для нас полезный магазин. Только он на сигнализации.

— Какая теперь сигнализация? — рассмеялся Васька. — Ты совсем очумел, что ли? Пусть звенит — может, помощь придет.

— Ага. Или зомбаки твои набегут на шум. Хотя, если свет отключился, то на батарейках сигналка долго не продержится. Это точно. Это я знаю, видел по телевизору.

И мы решили, в общем, что надо нам в тот магазин прорываться. Ночью. По темной лестнице. С этими самыми зомбями во дворе. А что делать? Жить-то хочется!

Мой этаж был шестнадцатый. Спускались вниз часа два, наверное, замирая на каждом шагу и прислушиваясь. Я даже вспотел от напряжения. Рубаха стала холодная и мокрая. Противно. Дышал через раз, чтобы не шуметь. Иногда останавливались и долго вслушивались, что и как в других квартирах. Но везде было тихо. Эпидемия — понятное дело.

А на первом этаже, в отнорке, где дверь в магазин, оказалось еще темнее, чем на лестнице. Так-то оно везде темно — а тут еще темнее, потому что в сторону и совсем без окон.

Васька в темноте чем-то звенел потихоньку. Скреб металлом по металлу. Ругался шепотом. Потом прямо мне в ухо дышит:

— Тут, слушай, совсем простой замок. Открываю, приготовься.

А я — как пионер. То есть, всегда готов. Особенно по такому делу. Мы заранее все обсудили. Как входим, сразу баррикадируемся-запираемся. Потом затариваемся едой и питьем. Если зомби гадские не сбегутся на шум, то поднимаем все наверх ко мне. И сами — вторую ходку. И так до самого света, до утра. Потому что наверху пережидать безопаснее всего. А если набегут зомби, то запираемся в магазине — там решетки и ставни и железная дверь. И там уже сидим, сколько сможем.

— Ап! — сказал Васька.

Мы дружно ввалились в магазинчик, и я сразу дверь на все щеколды-засовы, да еще подтащил мешок с сахаром. А в дверь сразу тукнулось. Молча так — но весомо. Выходит, дошел кто-то. Услышал. Это мы хорошо успели, буквально, выходит, в самый последний момент.

Хорошо, что темно. А то бы у меня был вид такой… Ну, бледненький был бы такой видок. Я же понял, что в темноте коридора этот зомбак подошел бы неслышно и сожрал, нафиг. А мы бы и не видели. Зовешь так Ваську, а его уже и нет вовсе. Тьфу!

Я еще один мешок подвалил под дверь, а потом стал шепотом звать Ваську. А он, сволочь, не отзывается. Темно. Страшно. Мягкие удары в дверь — хорошо, что она стальная, да еще открывается наружу, а не вовнутрь. Пусть стучит, хоть башкой — не проломит. А Васька все молчит, гад.