Сара Дессен - Долго и счастливо [litres]

Услышав это, Лорен и Майя повернулись ко мне.

– Ничего себе, правда? – покраснев, спросила Майя. – Это так мило! Спасибо.

Я кивнула, но не стала ничего говорить.

– А еще, – продолжил Эмброуз, – хоть идея провести свадьбу в патио хороша, но, кажется, есть вариант получше. Почему бы вам, девчонки, не поехать со мной домой и не посмотреть на наш задний двор? У Би удивительный сад, в нем достаточно места для столиков.

Девушки переглянулись.

– Ты серьезно? – переспросила Майя.

– А почему бы и нет? По крайней мере, там не будет пепельниц.

– Или инкубаторов, – добавила Лорен. – О, а еще мы могли бы расставить цветы в банках! Это же выйдет недорого, верно?

– Думаю, да, – ответила Майя. – А знаешь, на что еще не потребуется много денег? На маленькие белые гирлянды, которые развешивают на Рождество! Интересно, продают ли их летом?

– Даже если не продают, у кого-то они должны быть на чердаке, – сказал Эмброуз. – Нужно просто поспрашивать у друзей.

– Ой, как же круто! – заулыбавшись и захлопав в ладоши, воскликнула Майя. – Да, мы не хотели вычурной свадьбы, но…

– …она будет прекрасной, – закончила за нее Лорен.

Майя выглядела так, словно сейчас вновь – или наконец – разрыдается.

– Спасибо, – искренне сказала она Эмброузу, потом посмотрела на меня. – Огромное спасибо.

– Это все он, – махнув в его сторону рукой, призналась я.

Так и было. И я прекрасно осознавала это в течение следующих сорока пяти минут, пока заканчивала упаковку, в то время как они взволнованно обсуждали свои планы. Я сосредоточилась на работе, стараясь как следует обернуть каждую вещь и как можно понятнее подписать каждую коробку. Все должно быть на своих местах, даже если в нескольких шагах от меня творится настоящее безумие. Но в пять часов, когда они ушли из офиса, не переставая болтать о свадьбе Майи, а я заперла за ними дверь, меня охватило необъяснимое чувство поражения. Однако я так и не поняла, из-за чего именно.

Что бы вы сказали, когда больше нечего рассказать? Можно лишь добавить последние детали и ничего не значащие – или, наоборот, слишком значимые – мелочи, которые завершают историю. И это та часть, которой никто и никогда не хочет делиться. Но я постараюсь.

В день стрельбы я ушла из школы после первого урока. Не могла оставаться там, глядя на экран телефона в ожидании звонков и сообщения от Итана. Охранника не было на своем посту у выхода из школы. Но если бы он сидел там, мне с трудом удалось бы что-то сказать, дабы вымолить свое освобождение. Я потеряла дар речи и в тот момент могла лишь плакать. Однако сдерживалась, потому что ничего не знала наверняка.

Вот только через несколько часов я появилась в мамином офисе, заливаясь слезами и вся дрожа, отчего Уильям, по его словам, чуть не поседел за минуту. Он не часто смотрел новости, а мама и вовсе не обращала внимания на то, что говорят по телевизору или радио, если только это не шоу «США на рассвете». Так что они понятия не имели, что произошло, погрузившись с головой в подготовку техасской свадьбы Бронко. Мы втроем отправились в канцелярский магазин, едва втиснулись в крошечную подсобку, где стоял телевизор, и принялись смотреть прямую трансляцию с места событий. Все это время мама взволнованно глядела на меня, а Уильям обнимал меня за плечи и сжимал второй рукой мою ладонь. Они находились так близко, но все же не могли достучаться до меня.

Каждые несколько минут я звонила Итану и проверяла его страничку в соцсетях, где появилось множество сообщений от его друзей с просьбами дать знать, в порядке ли он. В последний раз он появлялся там вчера вечером и выложил фотографию своих бутс после особенно тяжелой тренировки. Так что я посмотрела на них, наверное, миллион раз.

Позже, когда мы вернулись домой и заказали пиццу, к которой так никто и не притронулся, мама с Уильямом постоянно о чем-то переговаривались, но из их разговора мне удалось уловить только «позвонить», «спросить», «вмешаться» и «это необходимо». Они спрашивали, есть ли у меня номер телефона родителей Итана, их адрес или что-нибудь еще. Но если бы и были, то вряд ли я смогла бы позвонить им в тот момент. Да и сам Итан никогда не заставил бы так волноваться. Он нашел бы способ связаться со мной как можно скорее. Поэтому я понимала, что произошло, но не хотела осознавать.

Сейчас это так странно звучит. Да и вообще, все воспоминания о тех моментах размыты слезами. Я тихо проплакала у телевизора несколько часов, сжимая руки в кулаки, пока ранним утром следующего дня не огласили имена жертв. До Итана их оказалось четверо и, кажется, после него – двое. Но я их уже не слышала. Как только его имя высветилось на экране, все вокруг померкло.