Сара Дессен - Долго и счастливо [litres]

Как и договаривались, мы сразу же начали строить план нашей следующей встречи. Его отец, все еще желавший наладить с Итаном отношения, пообещал ему купить билет на осенние каникулы, которые должны были начаться в середине октября и несколько дней которых совпадало с моими. Я обвела эти даты на настольном календаре и запустила обратный отсчет на телефоне, за что получила немало насмешек от мамы, Уильяма и Джилли из-за своего нетерпения и жалоб на то, как долго тянется время.

– Я никогда не видела тебя такой, – сказала мне Джилли, когда я вторила Лекси Навигатор, певшей по радио, пока мы ехали в школу в первый учебный день выпускного года. – Тебя словно подменили.

– Почему? – спросила я. – Ты же сама не раз влюблялась.

– Да, но не так. Ты хоть понимаешь, что с тобой происходит? – Она указала на меня пальцем. – Это история первой настоящей любви. Иногда я смотрю на тебя, а ты просто сидишь и улыбаешься сама себе.

– Неправда.

– Правда, правда. И я тебе завидую. – Она вздохнула и посмотрела на себя в зеркало заднего вида. – Я тоже хочу встретить такого Итана.

И я не могла винить ее за это желание. Для меня он был совершенством: великолепным, забавным, умным парнем, который думал, что я, Лулу, – совершенство. И теперь мне казалось, будто раньше моя жизнь проходила в тишине, а сейчас в ней звучал саундтрек, самая красивая мелодия, постоянно играющая на заднем плане. И пока ее там не было, вы даже не задумывались об этом, даже не понимали, что она вам нужна. Но как только она появилась, ничто больше не звучало так, как раньше.

– Расскажи, что сейчас делаешь, – просила я Итана, когда мы разговаривали перед школой, во время обеда, после уроков или перед сном, когда его голос был последним, что я слышала, прежде чем уснуть.

– Иду по школьному двору на тренировку, набивая желудок сырными хлопьями, – сказал он. – А ты?

– Иду в кофейню за дневной порцией кофеина для мамы и Уильяма.

– Двойной эспрессо для мамы или обычный?

– Обычный, но она уже на взводе.

Он уже так хорошо меня знал, в основном потому, что мы часто разговаривали, но не только. Мы провели вместе не так много времени, поэтому наши отношения развивались невероятно быстро. Это как разница между человеческими и собачьими годами. Мне казалось, что мы знакомы целую вечность, – вот что такое любовь. Теперь я это знала. И она все меняла.

– Как только этот парень приедет, – сказал мне Уильям в начале сентября, когда я переписывалась с Итаном после школы, пока тот ехал на игру в лакросс, – придется усадить его за стол и серьезно поговорить.

– Тебе? – переспросила мама из-за своего рабочего стола, где проверяла рассадку гостей для предстоящей свадьбы. – Разве это не моя обязанность?

– Я воплощаю образ отца. И если кому-то и нужно начистить ружье, чтобы этот парнишка начал корчиться от страха и лепетать о честности и благородстве своих намерений, то именно мне.

– Ружье? – переспросила уже я.

– Да ты недавно брызнул на себя перцовым баллончиком, когда решил носить его с собой, – напомнила мама.

– Ну, очевидно, я не стал бы делать этого во время нашей беседы, – резко ответил он.

– Никто не станет читать лекции Итану, – сказала я им обоим, стараясь, чтобы голос звучал как можно строже. – Мы все постараемся, чтобы он почувствовал себя в Лейквью желанным гостем, и покажем ему все лучшее в городе.

– Что именно? – уточнил Уильям.

– Луну, конечно, – ответила мама. – В конце концов, именно за этим он и приедет, верно?

Услышав ее слова, я тут же покраснела. А через мгновение телефон оповестил о том, что Итан ответил на мое последнее сообщение: «Что сейчас делаешь?»

«Слушаю, как мама и Уильям дразнят меня из-за тебя», – напечатала я.

«Ха! Не могу дождаться встречи с ними», – ответил он.

– Посмотри на нашу девочку, – сказал Уильям. – Она безумно влюблена. Радует, что мы не испортили ее своим цинизмом.

– Пока, – возразила мама. – Помни: они провели вместе всего одну ночь.

Уильям покосился на нее.

– Натали, ради бога. Пусть малышка повеселится. Не ее вина в том, что мы очерствели и превратились в развалины.

– Говори за себя. Я еще очень даже ничего.

Уильям фыркнул. Мама встретилась со мной взглядом с искренним раскаянием на лице и одними губами прошептала: «Прости». Я знала, что на самом деле она радовалась за меня, но при этом и переживала, потому что ее собственная история любви закончилась ужасно. Вот только у меня было все иначе. Я другая. А Итан… это Итан. Он никогда не сделает мне ничего плохого. Вот только мне даже не приходило в голову, что это может сделать посторонний.