Эбби Ваксман - Книжная жизнь Нины Хилл [litres]

Однако главным событием недели однозначно стал авторский вечер, прошедший в субботу в магазине «У рыцаря». Авторский вечер означал, что нужно расставить стулья (для чего приходилось отодвигать шкафы), предложить гостям теплого белого вина в пластиковых стаканчиках или тарелки с крекерами и заветренным сыром, а потом стоять наготове, чтобы продать как можно больше экземпляров книги, которую будет подписывать автор. Все это было несложно, и порой попадались интересные авторы, но иногда Нина была не в настроении, и сегодня выдался как раз такой вечер.

Не улучшало ситуацию и то, что персоналу пить вино не полагалось, но сегодня Нина была настолько взвинченной, что Лиз сама настояла на том, чтобы она нарушила ее же правило.

– Ты сегодня невыносима, Нина, – сказала она. – Выпей вина и расслабься. Это занятная книга, автор, надеюсь, тоже будет занятным, и ты не ребенок-боевик из Руанды, так что возьми себя в руки.

Лиз, конечно, была права. Она считалась большим мастером таких сравнений. Ребенок-боевик из Руанды был не единственным вариантом. Еще она называла Нину католической мученицей XX века, участницей Голодных игр из никому не известного дистрикта, костюмом ветчины из «Убить пересмешника» и первой, кого после голосования изгнали с острова. С Лиз приходилось держаться начеку и быть готовой к тому, что она обзовет тебя кем или чем угодно.

Нина постаралась взять себя в руки. Она раздражалась по пустякам всю неделю. Либо скоро начнутся месячные, либо у нее опухоль в мозгу. Второй вариант казался на тот момент предпочтительнее, а значит, наверняка дело было в первом.

– Хорошо, ты права. Что там у нас за книга?

Лиз вздохнула:

– «Выпусти внутреннего зверя» Теодора Эдвардса.

– Тедди Эдвардса? Его внутренний зверь – плюшевый мишка?

Лиз посмотрела на свою работницу и прищурилась:

– Один стаканчик, Нина.

Из всех людей, что встречала Нина, Теодор Эдвардс менее всего походил на плюшевого мишку: высокий, угловатый, с аккуратной эспаньолкой и настоящим пенсне на длинной ручке. Погодите-ка, это значит лорнет – точно, ручки ведь у лорнетов. В любом случае у него были такие очки плюс уже упомянутая эспаньолка, и в целом он производил впечатление крайне вычурного богомола, который внимательно смотрит на тебя, прежде чем откусить голову и промокнуть подбородок платочком. Возможно, вам бы он таким не показался, но у Нины было богатое воображение, компенсирующее нехватку денежных средств.

Когда в магазине стала скапливаться толпа, Нина заметила, что она в основном состоит из пожилых женщин, то есть старше пятидесяти. Как и всякий человек, Нина не была лишена стереотипов, пускай и подсознательных, поэтому решила, что вечер пройдет тихо. Она оглянулась на Лиз, увидела, что та поглощена разговором с покупателем, и незаметно опрокинула второй стаканчик. Содрогнувшись от вкуса дешевого и вдобавок теплого вина, Нина бросила стаканчик в мусорку и продолжила обходить магазин с подносом. Собравшиеся угощались вином, и атмосфера понемногу согревалась. Казалось, все друг друга знают. То и дело кто-то обнимался или удивленно распахивал глаза.

Лиз взглянула на часы и встала посреди зала, где уже сидел на табурете Теодор Эдвардс, чистящий свои богомольи усики. Шучу-шучу. Усики уже были чистыми. Нину разобрал смех, и она поняла, что следовало ограничиться одним стаканом.

Лиз сказала:

– С удовольствием представляю вам Теодора Эдвардса, чья книга «Выпусти внутреннего зверя» на этой неделе попала в список бестселлеров «Нью-Йорк Таймс».

Все захлопали, а Нина внимательнее присмотрелась к книге. Она была не художественной, что-то вроде пособия по самосовершенствованию. Нина отложила ее и перевела внимание на автора, как ей и полагалось.

Теодор откашлялся. У него был удивительно глубокий и приятный голос, делавший его похожим не на богомола, а, скорее, на медведя, переодевшегося богомолом.

– Приветствую, собратья-звери, – начал он. – Как приятно видеть, сколь много собралось здесь тех, кто готов заглянуть в себя и выпустить на волю прячущееся внутри животное.

Нина рассеянно подумала, что, возможно, ей стоило поставить кошачий лоток.

Тедди продолжил с еще большим драматизмом:

– Цивилизация сломила многих из нас и увела от предназначенного нам природой места. Теперь нам сложно даже вспомнить, что мы – млекопитающие, лишь звено в великой цепи жизни. И, как все млекопитающие, мы страшимся хищников, жаждем добычи и вожделеем себе подобных.