Дуглас Коупленд - Эй, Нострадамус! [litres]

Сейчас адвокат по имени Пит бормочет что-то о не представленном ему документе о передаче собственности. В воздухе пахнет перерывом.

Если объявят перерыв, то я, наверное, смогу позвонить Эллисон. Я слишком долго думала о ней прошлой ночью. Что-то мне в Эллисон не нравится, только никак не пойму что. В чем ее выгода? Пока она вытянула из меня вкусный обед, мелкий ремонт машины и двести долларов. Негусто.

Кого я обманываю? Она властвует надо мной – и знает об этом. Мне остается только молиться, что я услышу достаточно сообщений от Джейсона прежде, чем она начнет повышать цену до небес.

Хэттер, спустись на землю. Она вдова, почти такая же, как и ты. Эллисон просто пытается выудить из тебя денег, чтобы подольше удержаться на плаву, пока с головой не уйдет в пучину бедности.

Преступны ли действия Эллисон? Проработав в суде, я знаю, что практически каждый человек способен на любой поступок во имя какой-то цели. Я потому и стала стенографисткой, что хотела своими глазами увидеть лица лжецов. Я хотела взглянуть на тех, кто может говорить одно, а делать другое. Так постоянно поступали мои родители. Я считала, что, попристальнее разглядев преступников и лжецов, смогу иначе относиться ко лжи в собственной семье – но такого, конечно, не произошло. Зато хоть было чем развлечься. Вон, несколько лет назад судили учительницу начальных классов, которая утверждала, будто веселилась на празднике, тогда как на самом деле расчленяла труп убитого свекра. Я с большим интересом слушала ее откровенную ложь. В течение всего процесса она сохраняла потрясающее присутствие духа, пока обвинение раскрывало ее мотивы (деньги, что ж еще) и доказывало предварительный умысел – месяц назад она купила детскую ванночку и вдобавок на несколько сотен долларов приобрела чистящих порошков, дезинфектантов и дезодорантов в том же самом магазине, где я обычно покупаю прокладки и воздушную кукурузу.

Есть ли тут мораль? Вряд ли. Но я знаю, что мы просто запрограммированы верить лжи. Удивительно, как охотно мы верим любому рассказу, который хотим услышать.

Помню, я еще думала, что против тех, кто работает в суде, преступлений не совершают. Святая наивность! Правда, когда я выбирала профессию, мне было всего семнадцать. Только представьте: доверить важнейшее в жизни решение семнадцатилетней девочке! И о чем только думает Бог? Если на свете есть перерождение душ, то выбор своего будущего воплощения я доверю только собранию великовозрастных стариков.

Батюшки светы, неужели наконец-то перерыв? Грязный Джо купил время на поиски документа о передаче собственности, хотя все в суде прекрасно знают, что его не существует. У богатых свои законы; против них у бедняков нет ни шанса. И никогда не было.

За обедом в кафе около здания суда, ковыряясь в салатных листьях и без особой надежды позванивая Эллисон, я подслушала разговор девочек-подростков из французской части Канады. (Обе с чистой, здоровой кожей и без особой признательности обществу за то, что оно для них сделало.) Сев за столик позади меня, девчонки принялись обсуждать вегетарианство и мясоедство. От их детального описания скотобоен в Квебеке меня чуть не стошнило, хотя раньше мне нравились подобные разговоры. Я доковыляла до суда, нашла Ларри – это он составляет для нас расписания – и опять отпросилась с работы. Дома забралась под одеяло и лежа размышляла о Джейсоне. Не о душе, а о телесной – мясной – его части. Почему мне это так важно?

Ведь я знала, что он не прекрасный принц, еще до того, как с ним встретилась. И как я говорила, это меня не пугало. К тому же моя профессия, со всеми фотографиями, которые показывают на заседаниях, готовит к самому страшному, что только может случиться с человеческим телом в маленьком счастливом Ванкувере. Бывало, и невест у нас сжигали из-за маленького приданого, и бросали трупы под лесопилы, и варили в жировытапливающих котлах.

Какие страшные картины скрыты в голове у Джейсона, знает только Господь Бог. Познакомившись с Джейсоном, я обратилась к Лори, нашему архивариусу, и попросила ее поднять документы о Делбрукской трагедии – те фотографии из столовой. Взглянув на них, я теперь с уверенностью могу сказать: в газетах и по телевизору показали лишь малую толику случившегося. Даже не знаю, обокрали нас или просто пожалели. Есть, наверное, страницы в Интернете, где можно найти то, что не попало в печать, но…

Четвертой была фотография Шерил.