Дуглас Коупленд - Эй, Нострадамус! [litres]

– Может, я смогу вам помочь.

– Правда сможете?

– Конечно, – великодушно ответила я. – Возможно, все не так дорого, как вам кажется. Я сведу вас с одним знакомым механиком, Гэри, на Пембертон-авеню.

– Вы так добры.

– Так мы сможем сегодня встретиться?

– Думаю, да.

– Когда вам удобнее?

– Ну, скажем, в семь.

– Где? Как насчет моей квартиры?

– Эмм…

– Эллисон? Что-то не так?

– Да нет, просто в семь я обычно ужинаю.

Мы условились встретиться в итальянском ресторанчике на Марин-драйв. Когда я пришла, она сидела там довольно давно. (По крайней мере бутылка первоклассного «мерло» на столе уже опустела.) Эллисон сказала, будто я выгляжу очень спокойной. Известный прием: стоит сказать человеку, что он спокоен, так он действительно успокаивается. Я спросила, понравилось ли ей вино. Эллисон ответила: да – еще бы! – и тут же заказала вторую бутылку. Просто удивительно, сколько вина влезает в такую крохотную ведьмочку.

Хэттер, постарайся быть с ней повежливее. Ты просто злишься, что Джейсон решил говорить с тобой через нее, а не напрямую.

Налив себе вина, я спросила, что передал Джейсон, но она предупредительно (и очень эффектно) взмахнула рукой и объявила: «Негоже мешать пищу земную с пищей небесной». Я чуть ее не придушила. Говорит о загробном мире, как заправский турагент.

Поскольку Эллисон не хотела мутить свои ощущения расспросами о моей жизни, пришлось внимать ей. За салатом, жареным барашком и лимонным шербетом я наслушалась про Глена, который работал инспектором в портовом управлении, и про трех неблагодарных дочек лет по двадцать с небольшим, норовящих, судя по рассказу, переспать с любым двуногим существом. От подробностей тянуло в сон. Послушать Эллисон, так всю жизнь окружающие пользовались ее нежным, мягким характером. Я, конечно, ни на секунду ей не поверила, да только от этого не легче. У нее единственный в мире прямой телефон к Джейсону, и будь я проклята, если позволю свихнувшейся клуше в постменопаузе утаить предназначенные мне слова.

Когда тарелки опустели, Эллисон воспользовалась старым трюком, который не раз выручал меня саму в колледже: посматривая в сторону кассы, она ждала, когда нам понесут счет, а завидев шагающего к нам официанта, шмыгнула в туалет. Когда Эллисон вернулась, я уже закрыла сумочку и надевала кофту.

– Ой, разве счет уже принесли?

– Я угощаю.

– Вы так любезны!

– Может, теперь зайдем в кафе и поговорим о… посланиях?

Мы нашли кафешку, забитую местными подростками, которые сновали взад-вперед, красуясь и важничая друг перед другом, – на их фоне я чувствовала себя старухой. Эллисон заказала самый дорогой кофе, а я вперила в нее пронзительный взгляд.

– Ну, теперь-то мы можем поговорить о Джейсоне?

– Разумеется, милочка. Правда, все, что я скажу, вам, должно быть, покажется глупым.

– Нет, что вы! Так что он сказал?

Эллисон глубоко вздохнула и, будто признаваясь в чем-то постыдном, сказала:

– Пью.

– Что?!

– Пью. Пью-пью-пью-пью-пью.

Я обомлела. Это была речь квейлов, созданной нами расы – чего-то среднего между бродвейскими цыганами и любопытными детьми, склонными решать одни и те же задачи и наряжаться в народные костюмы. Весь язык квейлов состоял из одного слова: «piь» – с веселеньким умляутом над ь. Других языков они не знали.

– Так вот, за всю вашу доброту, Хэттер, я сообщаю вам всего лишь одно слово. Боюсь, не вышло из меня медиума.

Оглушенная, я молчала.

– Хэттер? Хэттер?

– А? Что?

– Неужели это что-то для вас значит?

– Да. Значит.

– Уфф. Просто камень с души…

Похоже, Эллисон сама дивилась, что за джинна она выпустила из бутылки. Я спросила:

– И все? Ничего больше?

– Нет, Хэттер. Мне очень жаль. Только «пью-пью-пью».

– Когда вам обычно приходят (если «приходят» – правильное слово) эти сообщения?

– По ночам.

– Значит, сегодня вы еще что-то услышите?

– Я могу лишь надеяться.

– Вы ведь позвоните мне, если что-то будет?

– Конечно, позвоню. Но, боюсь, из-за проблем с машиной и с деньгами я больше отражаю сообщений, чем принимаю.

– Я помогу вам с машиной. И заплачу, сколько вы обычно просите за сеанс.

– Спасибо вам за все, Хэттер. И за обед…

О, мама дорогая! Я достала из сумочки десять двадцаток и протянула их Эллисон.

– Это за сегодняшний день. И я готова оплатить ремонт вашей машины. Ну, как звучит?

– Это так щедро с вашей стороны. Право, Хэттер, вы…

Я? Я парила от радости, услышав голос квейлов из царства мертвых.