Михаил Полюга - Альпийский синдром

Говорили обо всем понемногу, но при этом все – и Кравец, и Савенко, и я – старательно обходили любое упоминание о сваре с Козловым. И только под конец, будучи изрядно под хмельком, оба мои собутыльника забубнили в один голос: вот, мол, не думали не гадали… хотели помириться, а он ни в какую… вот же характер!.. глупо, никому не нужно… Я кивал, понимающе и благостно, а про себя думал, запишет ли Кравец рано поутру на перекидном календаре, что накануне выпивал с новоявленным прокурором, что тот вроде бы ничего, проглотил сказанное, как если бы все так и было на самом деле…

Утром следующего дня я не смог поднять головы: то ли хватил лишку, то ли наливавшая рука оказалась тяжелой. В чувство меня привел странный шум за окном: вскарабкавшись по приставной лестнице на подоконник, в раскрытую форточку протискивался огромный, похожий на встревоженного лося Саранчук.

– Шеф, – обрадованно заорал он, встретившись со мной взглядом, – вы живой? Полдня прошло, вас на работе нет. Я сюда, дверь едва не вынес – не отвечаете. Лестницу вот нашел… Мало ли что… А вдруг?..

– Немного приболел, – соврал я. – Ничего страшного, скоро буду.

А про себя добавил: «Лестницу он нашел, дурак!» – и сакраментальное: «Не дождешься!..»

Выпивка в гараже райотдела не сблизила нас с Кравцом, но в главном кое-что прояснила: пакостить не станем. По возможности не станем, потому что отношения между нашими ведомствами в определенной степени – как у кота с собакой. Но это, главное, устраивало нас обоих, – и в скором времени Кравец снова стал захаживать в прокуратуру, где не показывался несколько месяцев кряду. А еще выручал с бензином, подвозил на станцию Чернорудка, знакомил с руководителями хозяйств, которые были на его стороне в «споре Ивана Ивановича с Иваном Денисовичем» и таились – из солидарности с ним или благоразумно выжидая.

Недели за две до моего отпуска Кравец явился в прокуратуру и, ничего не объясняя, потянул за собой.

– Куда? – без особого энтузиазма забираясь на пассажирское сиденье милицейской «Нивы», поинтересовался я.

– Потом. Там увидите…

Проскочив через перекресток, мы миновали выгоревший сквер перед райисполкомом, завернули к двухэтажному зданию поселкового Совета, кое-как оштукатуренному и выкрашенному в бледно-желтый, чахоточный цвет, и приткнулись к невысокому деревянному крыльцу. На крыльце сидела какая-то смурая тетка и жевала беляш, свободной рукой отгоняя липших к беляшу зеленых мух. Еще несколько человек топталось на лестнице и в полутемном коридоре, и один из посетителей, разбойного вида, золотозубый и плешивый, с поклоном подал Кравцу заскорузлую ладонь.

В кабинете поселкового головы сидели трое. Полная холеная женщина с искусно уложенной копной темно-русых волос занимала председательское кресло; что-то помечая карандашом на листке бумаги, она разговаривала по телефону. Двое мужчин, расположившись по обе стороны приставного стола и вытягивая шеи, заинтересованно прислушивались к разговору.

– Да, – отрывисто и веско говорила женщина в трубку, – сегодня здесь, с рабочей поездкой в районе… Когда назад? Может быть, завтра, во второй половине дня… Сказала, завтра!.. Меня вот что интересует: где то, что мы с вами обещали району?.. Избиратели поймут?.. Что слово депутата уже ничего не значит?..

В трубке зажужжал далекий, искаженный мембраной голос.

– Это еще почему? С какой стати?! – жестко произнесла женщина и наконец подняла на нас с Кравцом крупные, темно-фиолетовые, как сливы-венгерки, глаза. – До конца недели? Предупреждаю, это последний срок!

Женщина бросила на аппарат трубку, приязненно кивнула Кравцу, а по мне скользнула быстрым оценивающим взглядом, затем сказала мужчинам с покровительственной усмешкой:

– Слышали? До конца недели… Не подведет, теперь он у меня вот где! – и пристукнула по столу кулаком; при этом на пальцах у нее сверкнули два камушка – бриллиант с изумрудом. – Здравствуй, Владимир Митрофанович! – подала она руку Кравцу, едва мужчины вышли из кабинета; подала и мне – крупную, крестьянскую кисть с бархатной кожей, пахнущей дорогим кремом, с перламутровыми выпестованными ногтями. – Галина Наумовна. Как вам в нашем районе?

И не дожидаясь ответа, снова повернулась к Кравцу:

– Ну, рассказывайте, как живете.

– А все хорошо! – быстро отозвался Кравец, пристально взглядывая на женщину, как если бы что-то, понятное ей одной, сообщал глазами.

– Ну вот, что я говорила?! Все должно быть хорошо…