Александр Брежнев - Софринский тарантас

Врачи и акушерки старались. Были введены лучшие медикаментозные средства. Ибо, чего греха таить, все мы прекрасно понимали, в какую сложную ситуацию попала эта молодая красавица. Если мы не поможем, кто же ей тогда поможет…

Главврач с ее матерью стояли за дверью родильного зала и, то и дело приоткрывая ее, настороженно смотрели на нас. Через полчаса лекарства подействовали, и начались роды. Беременная вдруг возбудилась, стала кричать, дергаться.

Наконец появился плод. Увидев его, мы так и ахнули. Родилась не мертвая, а живая девочка-мулатка. Она была недоношенная, голос был писклявый, и дышала быстро-быстро, словно в последний раз.

Ребенка увидела мать роженицы. Залетев в родильный зал без всякого на то разрешения, она закричала:

— Прикончите его сейчас же!..

Санитарки стали выводить ее из родзала. Тогда она кинулась к дочери:

— Кто отец?

— Его нет, — пролепетала та.

— Как?.. — удивилась мать.

— А вот так… — в огорчении хмыкнула дочь. — Их было несколько. — Как-то по-особому подчеркнуто произнесла она эту фразу, мол, она не с одним жила, а с несколькими, а нам показалось, что, использовав более звучную интонацию, она просто насмехалась над нами.

— Если отец твой узнает, он убьет меня… — захныкала мать. И, ссутулившись, вдруг сделалась очень жалкой и болезненной на вид.

Молодой роженице было все равно, случившееся ее не трогало. Она равнодушно смотрела на всех нас и не понимала, а может, не хотела понять, чего от нее все хотели.

Девочка-мулатка продолжала жить и через три часа, и через пять. Мы перенесли ее в палату для недоношенных. Здесь она пробудет ночь, а утром ее увезут в детский приемник.

Роженица уехала из роддома рано утром. С нами не попрощалась. Только мать ее просила и умоляла нас, чтобы мы ничего не сообщали ее отцу.

Через месяц я позвонил в приемник. Мне сообщили, что девочка жива и прекрасно себя чувствует.

Не всегда прекрасна врачебная работа. Бывают и горести.

Совсем недавно вызвали на дом ночью. Взволнованный голос сообщил по телефону:

— Спасите, человек погибает.

Узнав адрес, мы помчались что есть мочи. Когда едешь на такой вызов, то не до разговорчиков. Вся врачебная бригада напряжена. Внимателен взгляд и у шофера. Не отвлекаясь, он смотрит на дорогу, раскочегарив «уазик» на всю катушку.

Смотрю на часы. Полпервого ночи. В такое время только бы спать. Но ни о каком сне не может быть и речи. Образ умирающего человека перед глазами будоражит, зовет к себе, и ты полон желания спасти его.

Я оглянулся. Санитар и молоденький фельдшер ошалело смотрели на дорогу. «Скорее, скорее!..» — торопил их взгляд.

Наконец нужный дом. Мы все втроем поднимаемся на третий этаж. Нажимаем кнопку звонка. За дверью слышны пьяные возбужденные голоса. На некоторое время они утихают. Дверь открывается, и на пороге появляется женщина. От нее пахнет спиртным. Как-то неохотно пропускает она нас в комнату.

— Вызывали?.. — спрашиваю я. Но никто не отвечает. В комнате дым, полумрак, электрическая настольная лампа еле горит. Весь стол в бутылках.

— С кем плохо?.. К кому вызывали?.. — спрашиваю я. А женщина стоит в каком-то испуге и дрожит. Вдруг из-за перегородки, придерживая рукой живот, выходит мужчина.

— Помогите… — прохрипел он. — Сын в живот ударил, а за что, я сам не знаю…

Он прижимает рану рукой, а кровь все равно вытекает струйкой. Осмелев в нашем присутствии, он прокричал:

— За что собрался резать, за что-о-о?.. Отец я тебе или нет…

Я быстро уложил мужчину на диван и начал осматривать рану. Фельдшер раскрыл сумку, достал вату, зажимы. И только водитель спросил меня о носилках, как из-за перегородки вышел по пояс голый верзила.

— А ну, кыш все за борт… — И, взяв меня за плечо, оттолкнул. — Если сейчас же не исчезнете, я всех вас переколю…

И преступление сделать ему сущий пустяк. Больной и женщина безмолвствовали, видно, сами не на шутку перепугались случившимся. Рана у больного кровила.

— Я приехал оказывать помощь!.. — заорал я на парня. — И вы не имеете права препятствовать мне в этом.

— А я говорю, катись ко всем чертям, — разозлился он и схватил со стола огромный нож-тесак. — Считаю до трех, если не исчезнете, то я вас всех кокну…

Фельдшер с водителем выбежали из комнаты, да так лихо, что дверь захлопнулась. Видя, что я не ухожу, парень пошел на меня с ножом. Я начал отступать. О больном не могло быть и речи. Главное спастись самому. Парень в два раза выше меня ростом, в три раза шире в плечах. В руках окровавленный нож, видно, он несколько минут назад ударил им отца.