Михай Фёльдеш - Приказ

2 января 1918 года. Баден под Веной [1] Все населенные пункты даны так, как они назывались во время описываемых в романе событий. — Прим. ред. . Ставка верховного командования.

Весьма неприятный сюрприз ожидал в среду капитана генерального штаба Альбина Марошффи. Он проснулся оттого, что колокола за окном громко пробили двенадцать раз. Спал он всего несколько часов прямо на неразобранной постели, не раздеваясь после бурного празднования новогоднего вечера.

Капитан повернулся, и его взгляд невольно упал на фотографию обнаженной Эрики. Карточка в рамке золотистого цвета стояла рядом с его кроватью на этажерке. На вилле фрау Родерих все его вещи находились в полной безопасности. Марошффи здесь ничего и никогда не прятал. А своего денщика Антона капитан отнюдь не считал таким человеком, от которого следует что-либо прятать.

В последние дни Альбин много пил, гораздо больше обычного, и поэтому сейчас испытывал неприятное чувство дурноты. В печи, выложенной изразцами, горели сосновые поленья, распространяя чудесный запах, и бледно-оранжевый отсвет пламени через приоткрытую дверцу озарял комнату. Капитан собрался принять прежнее положение и попытаться вновь уснуть, как вдруг кто-то без стука распахнул дверь его комнаты.

В дверях появился племянник генерала Йожефа Метзгера майор Артур Метзгер, доверенное лицо и любимчик начальника оперативного отдела ставки.

Марошффи почувствовал приступ раздражения к своему денщику, который не предупредил его о приходе нежданного гостя. Он поднялся с кровати. Капитан знал: когда появляется этот элегантный офицер с холодным взглядом, каждый должен внимательно прислушаться к голосу собственной совести. Коллеги-офицеры прозвали майора посланцем смерти, потому что его визиты обычно завершались тем, что он оставлял на столе того, кого навещал, заряженный пистолет. Был ли это намек? Да, безусловно. По приговору военного трибунала? Нет. Подобными вещами в ставке не занимались.

Арц фон Штрауссенбург, новый начальник генерального штаба, терпеть не мог никаких скандалов. Обычай оставлять пистолет был заведен еще при его предшественнике Конраде фон Хетзиндорфе, и это стало традицией в жизни военной элиты. Тот, кто совершил проступок, недостойный офицера, и кого в силу тех или иных обстоятельств не хотели отдавать под трибунал, получал возможность добровольно умереть. Арц сохранил эту традицию. Доверенным лицом, несмотря на крушение карьеры Конрада фон Хетзиндорфа в 1917 году, по-прежнему оставался суровый майор.

По вполне понятной причине Марошффи оцепенел при виде этого незваного гостя, который, несмотря на предложение капитана сесть, продолжал стоять.

Майор окинул взглядом просторную комнату и сразу же заметил фотографию Эрики. Он подошел поближе, внимательно посмотрел на нее и как бы мельком заметил:

— Восхитительное женское тело.

Затем он приблизился к окну, выглянул во двор, вернулся на середину комнаты и наконец сел, но не туда, куда ему предложил хозяин. Своими водянисто-голубыми глазами он как бы ощупал все предметы, находящиеся в комнате, словно прикидывая в уме их стоимость.

Фрау Родерих, вдова крупного венского торговца, с несколько излишней навязчивостью заботилась об удобствах расквартированного у нее офицера генерального штаба. Перед огромным, доходящим до самого пола окном стояли низенький ломберный столик и два кожаных кресла лилового цвета. Вот в одно из них и опустился майор, а Марошффи сел во второе, чтобы быть поближе к гостю.

Баден купался в лучах яркого полуденного солнца, от которых ослепительно искрился недавно выпавший снег. Кружевные занавески фрау Родерих не могли скрыть всей прелести зимнего пейзажа, освещенного солнцем, и оба офицера волей-неволей наслаждались им.

Марошффи после попойки всегда чувствовал себя скверно, а тут еще эти дурные предчувствия. Метзгер же, погрузившись в свои мысли, невольно сравнивал голубой небосвод с халатиком фрейлейн Митзи такого же цвета. В то же время он продолжал говорить, произнося слова с мягким венским акцентом, что совершенно не вязалось с его волевой натурой. Он очень точно формулировал свои мысли, слова произносил размеренно, сдержанно, в манере военных юристов: