Михаил Захарин - Приговоренный к пожизненному. Книга, написанная шариковой ручкой

В этот день, ближе к вечеру, я, Пашка, Олег и Тёма подъехали к определенному гаражу, в котором стоял мутный Land Cruiser, который надо было отогнать на другой берег и всучить кому-то ключи. Это скорее была разовая услуга, чем род моей деятельности. Легкая, побочная монета. Я отнесся к этому как к приключению с элементом риска.

Знал ли я, что машина была в угоне?

Скорее да, чем нет!

Причастен ли я к этому?

Скорее нет, чем да!

Мы с Пашкой и Тёмой подъехали к гаражу, а Олег был в другой машине, в стороне.

Получилась какая-то заминка с замком, но, посопротивлявшись, он открылся. Пашка с Тёмой зашли внутрь. Я остался снаружи, что-то делал возле своей машины.

И вдруг за моей спиной раздается автоматная очередь. Оборачиваюсь и вижу, как на меня бежит чувак в черном коротком пальто с Калашниковым в руках и с очень недружелюбным видом. Бежит, стреляет поверх голов и орет: «Стоять, всем на землю!» — и все такое. Мозгом была проведена мгновенная оценка ситуации, и стало понятно: «мусора». Засада!

Я присел, толком не успев ничего сообразить, и в считаные секунды отовсюду налетел СОБР. Паха, не зная, откуда нападают, выбежал из гаража и направился прямо к ним. В толпу вооруженных, агрессивно настроенных людей в масках. Я лег на землю, когда стало понятно, что дергаться бесполезно. А понятно стало с первых секунд пальбы из автомата.

Всё! С этого момента у меня начались качественно новые приключения, повлекшие за собой целый спектр болевых ощущений! Вот именно с этого момента моя жизнь перевернулась вверх дном.

Я не заметил, как на мне уже прыгал собровец, пинал меня тяжелыми черными берцами по корпусу и голове. Пинком в ребра, пяткой по спине, бил прикладом. Тут же подскочил второй. Защелкнули наручники. Продолжили бить, кричали: «Что в машине? Чья машина?» Ломали мне пальцы на руках. Больно! Я думал, что они ломают их для того, чтобы причинить мне боль. Но нет! Они ломали их для того, чтобы сломать ! Я закричал во все легкие, надрывая голосовые связки. Я слышал, как кричат пацаны. Я не знал ответов на их вопросы. Им это не нравилось. Били сильнее. Все мои кости хрустели и трещали. Боль разрывала мне мозг.

Прямо перед моим лицом появились чьи-то ноги, кто-то скомандовал: покажи лицо. Не умом, а спинным мозгом я почувствовал, что если я сейчас подниму голову, то последнее, что я увижу, — ботинок, летящий мне в переносицу.

Я не поднимал головы. Он повторил свою «просьбу» ударами приклада.

Я не стал злить его дальше и предпринял осторожную попытку показать лицо. И сразу же в него со всей дури врезался тяжелый ботинок. Смачно так, с хрустом, со шмяком, с оттяжечкой, как бутса футболиста по мячу с одиннадцатиметрового пенальти! На секунду померкла картинка. Железный привкус крови заполнил носоглотку. Поплыл глаз, откололся кусочек зуба. Но я остался в сознании.

Все это случилось быстро, но растянулось надолго. Я слышал, как кричат остальные, и понимал, что мне не одному больно. Это немного успокаивало. Я лежал ничком, в наручниках, плотно упираясь лбом в землю, максимально втягивая голову в себя, стараясь сберечь шейные позвонки. Близко-близко перед глазами лежали желтые листья. Я рассматривал их прожилки, их одинаковую форму. На них тонкими нитями спускалась моя кровь. Мимо проползал муравей. Недалеко (я видел периферическим зрением) лежал использованный шприц. В нагрудном кармане вибрировал телефон. Звонящий абонент даже не представлял, в каком я сейчас положении и почему не беру трубку. Мне очень хотелось взять телефон и объяснить им (ему, ей) причину. Просто очень сильно хотелось прокричать в трубу: «Блядь, ну чё ты звонишь! Мне тут не до тебя! В данный момент меня ломают двое собровцев. Поэтому звони позже!»

Прошло какое-то время. Меня избивали уже не так интенсивно, а так, подходили, попинывали, просили «показать лицо». Затем кто-то подобрал тот самый использованный шприц, что валялся возле моей головы, задрал мне брючину джинсы и уколол меня им в икру! Меня напугала и одновременно взбесила отмороженность этого поступка! Я закричал: «Ты чё творишь?!» Но что было толку.

Меня уже укололи, и если игла была инфицирована, то мне не повезло.

И тут я понял одну вещь. Эти люди в масках, у них нет сдерживающих факторов, моральных ограничений — они не воспринимают меня как гражданина этой страны, как человека или как члена одной с ними этнической группы, нет! Я для них враг! Враг, которому нужно нанести максимальный вред за максимально короткое время! Сломать нос, руку, ногу, ребра, уколоть «вичевым» шприцом. Им плевать, что ты можешь здесь оказаться случайно и быть невиновным.