Михаил Захарин - Приговоренный к пожизненному. Книга, написанная шариковой ручкой

И я забрал ее…

Впереди была целая ночь… Я помню ее глаза, волосы, руки, аромат ее духов. Я был пьян. Но не знаю, от чего больше — то ли от Нее, то ли от коньяка.

Это были последние, самые замечательные сутки, проведенные на свободе.

Через день меня арестовали, и все полетело к чертям!

Зачем я упоминаю о Ней?..

Важно отметить, что было до ареста, прежде чем я начну рассказывать о том, что началось после. А «до» — была Она.

Она как яркий, чистый кристалл, который блеснул, ослепив глаза, и отпечатался на сетчатке солнечным зайчиком. И куда бы я ни смотрел, этот «зайчик» еще долго преследовал меня.

Прошло уже много лет (по меркам свободного человека — целая жизнь), но я хорошо помню каждый поворот ее головы, движения, походку, все ее милые ужимки, улыбку, обезоруживающий взгляд. Весь ее невероятный инструментарий, способный поработить бóльшую часть представителей мужского пола. Быть может, Она была тем прекрасным знамением, которое изменило бы меня к лучшему.

Упоминаю о Ней, чтобы было понятно, как больно в одночасье терять свободу и вместе с ней дорогих тебе людей.

Я сомневался, стоит ли вообще рассказывать о Ней. Просто по-обывательски срабатывает защита своего личного пространства. Боязнь приоткрыться, что ли? Открыться, стать уязвимым и потерять налет холеной мужественности. Зная, что твою историю могут читать чужие люди, чувствуешь себя неуютно… Как будто тебя разглядывают спящего голым. И вроде лучше умолчать о Ней.

Но я не перестаю повторять себе, что пишу для себя. А с собой хочется быть откровенным. И говорить хочется только о тех вещах, которые дороги мне. Воображаемый читатель — второстепенен. Мне неохота и некогда думать, как я буду выглядеть в его глазах. Это отвлекает.

Она была милым противовесом беды, в которую я попал. Без нее картина моего противоборства была бы неполноценна. Я рад, что Она была… Маленькой яркой вспышкой она застыла в моей памяти перед пленом. И на протяжении долгого времени мы мучили друг друга ожиданием писем, звонков, сообщений, открыток, фотографий, ожиданием лучшего будущего, в конце концов. Я даже не знаю, как бы сложились наши отношения, если бы меня освободили. Это уже неважно! Это вообще другая параллель. Зато я знаю и помню, как формировались наши отношения в тюрьме. Как они крепли и обрастали милыми деталями, разговорами, словами, паузами и чувством, что ты привязан к этому человеку.

Отношения крепли и рвались, потом восстанавливались вновь. Так образовалась наша с Ней история, что закончилась давным-давно.

Идут года. Я брожу по замкнутом кругу без событий и воспоминаний. Моя жизнь застыла в одной точке и не развивается. Невозможно вырваться, когда нет новых историй, знакомств, впечатлений. Какие-то куски жизни стираются из памяти в потоке этого скучного и бесконечного однообразия. Отчетливо помнятся лишь яркие и стрессовые ситуации. Хорошо запомнилась Она. Потому что она была ослепительным впечатлением, впечатлением последних дней моей свободы.

Какой след я оставил в Ее памяти?

И оставил ли?

Я не знаю.

У меня сохранилась пара ее писем, фото. Я не избавился от них, но и не храню их под подушкой. Лежат где-то в папке, в общей куче корреспонденции. Иногда я на них натыкаюсь. И тогда воспоминания выползают из своего чулана. Обрастают деталями. И я застываю на несколько минут в легком оцепенении ностальгии. Словом — помню. Вот и всё!

В атмосфере серого, гиблого однообразия, в безжизненной среде очень важно сохранить в чистоте светлые образы людей и отношения с ними, которые помогали и помогают выбраться из этого дерьма. Пусть даже кого-то уже нет рядом. Все когда-то заканчивается: отношения, деньги, жизнь, любовь; мой срок в конце концов тоже закончится. Важно понимать, что все данное нам — временно. Другое дело, что мы оставляем после себя — впечатление, память. Какое оказываем влияние на умы и сердца соприкасающихся с нами людей?

Я встречался с Ней месяц, может, больше. Она осталась далеко позади. Между нами больше десятилетия. Тюрьма потихоньку выедает мою память маленькой десертной ложечкой. Но Она осталась во мне светлым воспоминанием с яркими милыми деталями, которые не стираются. Самое смешное то, что я понимаю, что идеализирую это воспоминание, что наверняка были соринки и погрешности, небольшие отклонения и искажения. Но я не признаюсь себе в этом. Не хочу. Видимо, моему подсознанию так удобней. Оно убрало все шероховатости и выдало мне идеально красивую картинку прошлого. А может, и нет. Может, Она на самом деле была идеальной, и я отчаянно цепляюсь за все прекрасное, что было в моей жизни, потому что это спасительная иллюзия, милое плацебо, которое помогает выжить и душевно не очерстветь. Ведь в сердце каждого человека должна быть тихая гавань, где никогда не штормит и всегда светит солнце. Туда возвращаешься каждый раз, когда снаружи враждебная мгла безвыходных и гиблых обстоятельств.