Робин Шнайдер - Начало всего

– Больше никаких приключений, – пообещал я и отвез Кэссиди домой, так как уже было поздно.

Она выглядела испуганной, словно и правда думала, что меня прямо на ее глазах изобьет вся футбольная команда. Словно в душе она не хотела, чтобы я вмешивался в происходящее.

ПОНЕДЕЛЬНИК ПРЕПОДНЕС МНЕ неприятный сюрприз. Я думал, никто не узнает о случившемся, а оказалось, что об инциденте знали абсолютно все. Одиннадцатиклассник из команды по теннису, Томми Янг, младший брат небезызвестного безштанного заделывателя саке-бомб Кеннета Янга, был тем вечером на корте и все видел.

– Как бы мне хотелось быть сейчас невидимкой, – простонал я, опустив голову на обеденный стол.

– Ага. А мне бы хотелось, чтобы индейка в этом сэндвиче не потела похлеще жирдяя в джакузи, – философски заметил Тоби, разделил сэндвич с невероятно склизким и влажным мясом на две части и выразительно потряс ими.

Я рассмеялся, немного расслабившись. Нежелательное внимание сильно напрягало.

Люк с ухмылкой откинулся на спинку сиденья.

– Слышал прикольную шутку, – произнес он. – Будто Фолкнер в пятницу вечером выступил против целой футбольной команды.

– И что в этом такого смешного? – поинтересовался я. Мне только его издевок не хватало.

– Это правда? – Тоби разжал пальцы, и два куска сэндвича плюхнулись в коробку.

– В какой-то мере, – признался я. – Смотря какую версию вы слышали.

– Я бы лучше выслушала твою версию, – подалась вперед Фиби.

Сразу вспомнилось, что она ведет школьную газету.

К столу подошла Кэссиди. Она открывала упаковку энергетических батончиков из торгового автомата.

– Привет. – Она чмокнула меня в щеку. – Я никому ничего не рассказывала. Веришь?

– Верю, – вздохнул я. – На теннисном корте был Томми Янг.

После этого я поведал всем о случившемся, умолчав о наших с Кэссиди… эм… крепостных забавах. Тоби хохотал аж с похрюкиваниями, чего я не слышал с самого детства.

– Вынужден признать, хоть и не хочется, – беспомощно пожал плечами Остин, – что сама идея гениальна. Я об использовании антипригарного спрея подобным образом.

– С таким же успехом гениальными можно назвать педофилов и психопатов, – заметила Фиби.

– Не могу поверить, что тебе не накостыляли, – сказал Сэм.

– Если ты не заметил, я прихрамываю, – с каменным лицом отозвался я.

Тоби засмеялся.

– Я бы наделал в штаны, если бы сидел в парке и тут бы заявились поддатые болваны со спреем, – признался он. – Я не шучу. У меня бы точно резьбу сорвало.

– Это же просто Коннор Маклири. Он как большой пьяный щенок. Правда.

– Может, для тебя так и есть, – ответил Тоби. – Но в средней школе он превратил мою жизнь в ад. Кто, по-твоему, подбил Тага Мейсона нассать в мой энергетик?

После слов Тоби мне стала понятна склонность Тага Мейсона к опорожнению мочевого пузыря в напитки. И ведь действительно, такие вещи не делают без подстрекательства.

– Тоби прав, – согласилась Фиби. – Футболисты – кучка неотесанных выпивох. Как давно они ни у кого не выигрывали?

– Ну, в последнем сезоне они сыграли вничью с командой Бет Шалома, – напомнил я. – Хотя, наверное, это не считается, так как половина команды соперников праздновала Рош Ха-Шана [39] Рош Ха-Шана – еврейский Новый год. .

– Я так рад, что Фолкнер сейчас с нами и может поделиться прошлогодней футбольной статистикой, – проворчал Люк.

– Иди на хер, – послал его я.

– На хер твою девушку, – парировал Люк. – Если твой увечный стручок еще работает.

За столом повисла тишина. Казалось, весь мир исчез и остались только я и Люк Шеппард в своих солнцезащитных очках, с гаденькой ухмылкой и непростительным оскорблением.

Я думал, меня это не коснется. Что меня никто не назовет увечным, будто я должен стыдиться самого себя. Наверное, я воспринимал это слово как нечто обобщенное. Как, например, обзывания Шарлотты, когда она называла команду дебатов занудами, а хор – лузерами. Но слова Люка не были обобщением. Они были самым настоящим оскорблением. И он за них ответит.

– Какая же ты сволочь. – Фиби дала Люку оплеуху. Звук пощечины отдался эхом – а может, слова, – и мир с ревом вернулся на место.

Фиби встала и подхватила рюкзак. На столе остался ее недоеденный обед: половина шоколадного коржика и сэндвич с арахисовым маслом, который она надкусила всего пару раз.

– Я пойду посмотрю, как она, – сказала Кэссиди.

– Нет, – качнул я головой. – Я схожу.